Офигительная, повторил пьяный посланец любимое словечко Артура, а ведь оно было оттуда, из смятых их телами простыней, пропитанных запахом горячей молодой кожи.
Там, в полутемном кабинете физики, похожем на джунгли ночью, из-за фикусов и традесканций, отбрасывающих на побелку черные тени, Ирка поежилась, но отогнала все мысли, кроме двух главных. Он помнит о ней, передал привет и вернется! А еще — нужно уходить, пока дядя Саша не пошел вдоль пустого коридора, позвякивая ключами.
Она вылезла из-за парты, обошла ее и взялась за дверную ручку, не решаясь приоткрыть дверь. Сказала зачем-то, наверное, просто медля расставаться с тем, кто недавно с Артуром говорил, вживую:
— Нужно идти… Игорек. Пойдем, а?
— Щас.
Парень заворочался, выбираясь и стукая донцем бутылки по парте. Она послушно ждала, держась рукой за стертые металлические завитушки. Через полминуты оказался рядом, дышал сверху, шаря ладонью по крашеному дереву. И вдруг, отпихнув ее руку с дверной ручки, навалился, больно прижимая к жесткому лопатками. Ирка молчала, пиная его коленом, рвалась, ничего не видя из-за круглой башки, широких плеч и растопыренных локтей. Отворачивала лицо от его лица с оскаленными, как у волка, зубами — он все пытался ее поцеловать. Жесткие пальцы вцепились в локти, распяливая ее на поверхности, колено вбилось между ног, прижимая натянутую ткань платья.
— Ч-чего ты, — шептал прерывисто, со смешком, проглатывая слова, — да ч-чего, ду-ра? С-стой уже. Мы быстро. Да стой ска-зал!
Она еще пыталась вывернуться как-то аккуратно, боясь того, что придется же выходить на яркий свет в школьном вестибюле, и там все увидят, если платье. Или лицо. Но через минуту борьбы испугалась другого, уже по-настоящему. Он заламывал ей руку, так больно, а другую прижал ее же спиной, освободив свою руку, задирал платье сбоку, продолжая толкать вверх колено, так что она почти висела, нелепо дергая ногами. И вдруг почти отпустил, но тут же прижался вплотную, всем телом, не вздохнуть. Тут же качнулся назад, отпустил, хватаясь за скулу:
— Ах ты, с-су-ка!
Размахнулся и съездил Ирке по щеке, отбрасывая ее голову на дерево двери, — ответом на ее неловкий укус, содравший ему кожу около уха.
Она сумела нащупать планку, вывернулась, протискиваясь в приоткрытую дверь. Побежала по коридору, стуча каблуками и всхлипывая, почему-то в сторону спортзала, а не к выходу. Метнулась в тупичок на повороте, где узкую лестницу на второй этаж загораживали плотно стоящие рядком дощатые урны, перелезла, окончательно порвав колготки, и застыла там, пережидая включенный в коридоре свет и толпу ребят, которые валили к выходу, крича и смеясь.