Поздним вечером, лежа рядом, в темноте, разбавленной светом уличного фонаря, засмеялся, поворачиваясь к ней светлым пятном лица:
— Обещал маме, что придем на ужин, но куда уже. За обедом вас познакомлю.
— Зачем? — спросила сбитая с толку Ирка, — а ты что, местный?
— Просто так. Да, я тут жил, ну и сейчас, между рейсами.
Она согласилась. И познакомилась с родителями, а еще смотрела фотографии старшей сестры с маленьким ребенком на руках. И свадебные ее же. Пара дней отдыха плавно превратились в пять, и были они такие же плавные, очень спокойные. Оказалось, вспомнила Ирина важное — Андрей заполнил те пустоты, с которыми она мирилась во время романа с Артуром — когда она как бы договаривалась с мирозданием, предлагая свою плату за счастье: не нужно мне прогулок, походов в кино, общения с родителями, пусть только в наши часы он будет только моим. С Андреем они много гуляли, сидели на берегу с бутербродами — нормального кафе в поселке не было, лазили на скалы, несколько раз приходили к нему, чтоб поесть маминой стряпни, и даже разок поехали в большой курортный поселок на дискотеку. Андрей дарил ей цветы, кормил мороженым. Исполнял всякие ее мелкие желания, необязательные, призванные проверить — исполнит ли. И все время мягко улыбался, не пытаясь заговорить о будущем, их общем.
Перед самым отъездом Ирка из-за этого стала нервничать, хотя поначалу думала о способах отвадить, если станет набиваться в постоянное партнерство.
Не слишком уверенно, как бы пробуя новую роль, сказала, когда одевались — пройтись напоследок по ночному берегу:
— Я тебе позвоню, через пару дней.
Он застыл, держа руки в черной футболке.
— Правда?
Она кивнула, уже сердясь на себя. Подумает, навязываюсь…
А Андрей вскочил, роняя футболку на пол. Обнял Ирку, прижимая к себе, приподнял и поцеловал в нос, потом в губы. Сказал, тепло дыша в ухо:
— Черт. Я и не надеялся. А замуж пойдешь за меня?
«Что-о-о?» — нет, она не ответила так.
Вставая на носки, потом опускаясь на всю ступню, по-прежнему прижатая к его груди, кивнула, ужасаясь тому, что делает, они ведь почти чужие, незнакомые совсем люди.
— Пойду.
— Потом, — сказал Андрей, — блин, ура, но все потом будем. Говорить. Ладно? Ты только не передумай. Хорошо?
— Не передумаю.
— Сегодня просто погуляем. Я тебе покажу. Одну вещь.
Вещь…
Ирина резко села на тахте, уставилась на белый подол Мэрилин, прижатый руками — на плакате. Что же он ей показал? И показал или нет? Совершенно вылетело из головы, а теперь кажется, это важно. Нужно бы вспомнить. Если все прочее вспоминается так неохотно. И что уж, не слишком оно и интересно.