Утром следующего дня произошло проявление моей силы, я, на завтраке, схватив чашку, просто раздавил её. Что тут началось, дед чуть ли не прыгал от счастья, что его внук - обладающий родственной его силой, и он сможет меня обучать техникам, которыми сам обладает. Каори же просто радовалась, я предполагаю, что её радовал просто тот факт, что я владеющий. Эйко, приехавшая от бабушки Этсуко, тоже обрадовалась, хоть, как она призналась, мечтала, чтоб я так же, как и она, был владеющим молний.
Вызванная комиссия, в которую входил и дед Изама, долго рассматривала меня, просила поднимать привезенные грузы, что-то рассчитывая по каким-то формулам, они даже спорили между собой. Дед молчал и глупо улыбался, каждый раз видя моё удивленное лицо, когда я поднимал камень или гантели, весом превышающие мой собственный, не чувствуя веса того, что находилось у меня в руках. Я же был счастлив, каждое движение было легким, в эйфории я не сразу заметил хмурого взгляда Каори. Комиссия после получасового заседания торжественно постановила присудить мне пятый «кю», и пока дед радовался и обнимал Каори, ко мне подошел сгорбленный седой старичок из комиссии и поведал, что с сегодняшнего дня моя жизнь изменится. Мне нельзя касаться или обнимать других людей, не обладающих даром физика ниже моего уровня до тех пор, пока я не сдам экзамен на полный контроль своей силы, что для тех, чей начальный уровень выше восьмого «кю» очень сложно. Также он передал мне коробочку со значками кулака, что обозначали, что я владеющий, а также физик, который пока что не может контролировать свою силу полностью, я обязан везде ходить с этим значком на одежде, чтобы никому не навредить.
Я не ходил в школу две недели, я представлял, что владеющим жить хорошо и просто. Оказалось, все не так уж и радостно, я сломал в доме почти все двери, ем только из железных чашек и палочками, напоминающими больше спицы, чем палочки для еды. Каори и Эйко не изменили ко мне отношения, но стали следить за тем, чтоб я, забывшись, не притронулся к ним, не приближались ко мне ближе, чем на полтора метра. Разговаривая с сестрой, я узнал, что всё у меня не так уж и плохо по сравнению с ней. Когда у неё проявилось сила молний, она всех била током и её очень часто запирали в металлическую клетку, подвешенную над землей, пока она не смогла себя контролировать. И ей еще повезло, что бабушка Этсуко была рядом постоянно, и она помогла сдать экзамен по контролю своей силы в рекордные полтора года, как раз в тот момент, когда я попал в Дэйчи. Ей так же, как и мне, было одиноко, но если она справилась с третьим «кю», то я со своим всего лишь пятым «кю» справлюсь быстрее. Единственный, с кем я мог контактировать, не боясь навредить, был Изама, который стал моим тренером теперь не как мастер боевых искусств, а как один из лучших и искусно владеющий своим даром физик, который годами готовил лучших из лучших физиков в армии. Не буду сильно хвалить деда, но про его техники написано несколько книг, как им, так и его учениками. Эти книги принес сам дед, чтоб я начал изучать самостоятельно, на что способен физик, как в группе, так и в одиночку. Для ознакомления, так как чтобы даже начинать тренироваться по данным методикам, надо обладать уже взрослым, как минимум, третьим «даном». Мои же тренировки заключались в поднятии тяжестей, многочасовом беге и, самое смешное, в шитье. Вышивка помогала развить мелкую моторику и соизмерять силу, занятия на точность и соизмерения силы были самыми сложными и выматывающими, я каждый вечер чистил вареные яйца под надзором деда и должен был не раздавить ни одного, что я смог сделать только через двенадцать дней после проявления силы. И мне было разрешено идти в школу.