— Девчонку в ритуальный зал.
— Уже сделано, ирия, — прошелестел слуга, не сводя с нее влюбленных глаз.
— Молодец, — одобрительно улыбнулась графиня и потрепала слугу по волосам. — Ступай. Я хочу побыть одна.
Она качнула чашу, завороженно наблюдая за тем, как переливается в ней ценнейший жизненный эликсир. На что только не пойдешь, чтобы сохранить молодость… Как жаль, что она не знала этого средства раньше. Тогда мерзкое увядание не посмело бы коснуться ее совершенного тела. До сих пор приходится убирать последствия. Вот, допустим, руки все еще не так хороши. Паутинки вен, узловатые пальцы. Но сегодня она это исправит. Очередное сопливое отродье подохнет на алтаре. Какая разница — сейчас, потом… Эта беднота все равно долго не живет, так пусть хоть принесет пользу. И, пожалуй, через несколько лет придется уехать. Поселиться в каком-нибудь тихом городке и жить в свое удовольствие, наслаждаясь молодостью. Жаль будет покидать уютное поместье, но привлекать внимание нельзя. Впрочем, лет через двадцать, скажем, правнучка Элизабет Бьянтори вполне может сюда вернуться. Ах, балы, веселье, роскошь, красивые молодые любовники… Графиня улыбнулась собственным мыслям и вновь припала к чаше.
* * *
Эйрин Берченио плакала навзрыд. Ей было больно и холодно. Раздетая до нижней рубашки девочка лежала на камне, а в запястья впивались стальные оковы. Такие же удерживали ноги. Она уже не знала, сколько времени находится здесь. В подвале постоянно было темно. Тусклый магический светильник загорался лишь тогда, когда приносили еду. Эйрин помнила, как побежала за забытой на берегу зайкой, подарком старшего брата, а потом ей почему-то очень захотелось подняться в стоящую у края мостовой карету. И голова разболелась, сильно-сильно. Дальше был провал, а с того момента, как очнулась, Эйрин помнила только сырой неуютный подвал, ржавую цепь на ноге, воняющий прелой соломой матрас и невкусную пресную жидкую кашу, которую раз в день приносил мужчина со злыми глазами. В подвале были и другие дети, тоже прикованные. Еще две девочки, чуть младше Эйрин, и пять мальчиков. Был еще один мальчик, но его увели в тот же вечер, как Эйрин попала сюда. Обратно он не вернулся. А через несколько часов мужчина со злыми глазами пришел с жареной индюшиной ножкой, дивно пахнущей на весь подвал. Подсел к одной из девочек, прикованной в дальнем углу, о чем-то пошептался с ней в темноте, а потом в тишине несколько минут раздавались лишь тяжелое дыхание и сдавленные всхлипы. Когда в следующий раз принесли еду и загорелся тусклый свет, Эйрин увидела, что девочка сидит на своем матрасе, обхватив колени руками, и покачивается из стороны в сторону. Индюшиная ножка нетронутой лежала рядом с ней.