— А знаешь, еще один момент. — Я отхлебнул из алюминиевой кружки заваренный водителем Вересова крепкий чай с ароматными травами. — В Гражданскую нам много чего пришлось делать — быть жестким и даже жестоким. В лайковых перчатках продразверстку не проводят и с бандами не борются. И лежат у меня гири на совести.
— Иначе нельзя было, — отрезал Вересов, нахмурившись.
— А я иначе и не поступил бы никогда. Города голодали, хлеб крестьяне-единоличники прятали, спекуляция процветала, банды свирепствовали. Все это было. Время диктовало жестокие правила. А мы — только его заложники. Но душа устала. Хотелось сбросить тяжесть злобы и ожесточения, которую взвалила на наши плечи война. А еще… Вспомни, как мы были одержимы светлым будущим, которое несли на клинках сабель. А у меня крепло понимание — будущее не столько в боях, сколько в новых людях. В детях, которых нам предстоит воспитать.
— Но от войны не деться никуда. Враг и внутренний, и внешний сам по себе не уйдет — его выпроваживают.
— Вот именно. Война опять нашла меня.
— Вот за что всегда тебя любил — это за велеречивость. Умеешь ты, учитель, говорить, так что прослезиться хочется и обнять тебя. Но сейчас не до сантиментов. Пора тебе к серьезным делам приступать.
— А я занимался несерьезными?
— Все дела серьезные. Но смотри, какая наблюдается у нас катавасия. Миллионы красноармейцев попали в плен еще в первые месяцы боев. Из военнопленных сегодня абвер массово вербует агентуру. Тысячи шпионов проходят подготовку в разведшколах, забрасываются или готовы к заброске в нашу прифронтовую зону и глубокий тыл. Это целая армия, диверсиями и разведкой готовая принести нам немало бед. И надо бить в сердцевину. Работать по разведшколам.
— Как?
— Абвер взял на вооружение идею массовости. Опасно это для нас? Несомненно. Однако есть другая сторона медали. Массовая заброска агентов требует массовой подготовки. Это раньше шпиона готовили индивидуально, никто его не видел и не знал, кроме кураторов. А большая разведшкола — это все друг у друга на виду. Те, кого мы поймали, уже дают информацию о своих однокашниках. А еще мы начали засылать туда своих людей.
— Слышал об этом.
У нас проводили несколько мероприятий по переходу агентов к противнику с целью их подставки под вербовку абвером.
— Эти школы растут как грибы мухоморы на оккупированной территории — в Прибалтике, Белоруссии, Пскове. В этих котлах из трусости и предательства варится яд, который они впрыскивают в вены нашего государства.
— Кто из нас поэт? — хмыкнул я.
— Все мы поэты. Ну вот и поможешь мне в этом деле поэму написать для абвера. Знаю я одного хорошего парня. Племянника заместителя наркома путей сообщения.