На главной базе отряда в глубине лесов были вырыты землянки, склады с оружием и боеприпасами. Организовали даже скрытую взлетно-посадочную полосу, так что с Большой землей имелось регулярное воздушное сообщение.
Через фронт самолет ПС-84, принадлежащий специальному летному отряду Четвертого управления НКВД СССР (террор, разведка, диверсии в тылу противника), перелетел нормально. У меня будто струна в голове звякнула, когда второй пилот сообщил:
— Уже за линией фронта, товарищи пассажиры!
Эта невидимая линия, разделяющая два мира — наш и их. Не по себе стало, голова кругом пошла, но тут же приняла новую реальность.
Над немецкой территорией мы попали под зенитный обстрел, дюралевый корпус самолета был пробит рядом с моей спиной.
Слава богу, крылатая машина добралась до цели и приземлилась с грузом боеприпасов, продовольствия, а также с товарищем из центра, то есть со мной.
И вот теперь мы с командиром отряда обсуждали наши дальнейшие действия.
— Что мы имеем по разведшколе во Владече? — спросил я.
— Да немного, — вздохнул Гриневич. — Своего человека внедрить не удалось. Курсантов подтянуть к сотрудничеству тоже не смогли — им запрещено покидать расположение школы.
— Вспомогательный персонал там из местных есть?
— Есть. Но тоже не смогли внедрить.
— Плохо, Анатолий Афанасьевич. Очень плохо.
— Так я понимаю. Работать будем… Тем более один подход есть. Не слишком хороший. Но…
— Какой?
— Агент «Синица». Марфа Володина. Счетоводом до войны работала на автобазе. Там и сейчас осталась, но уже под немцами. У нас на связи еще с мирного времени. Человек не раз проверенный и преданный делу.
— Она имеет подход к школе?
— Лично — нет. Она вдова, притом еще молодая, очень даже привлекательная. К ней до войны захаживал такой вихрастый и смазливый первый парень на деревне — шофер с ее автобазы, Казимир Юркович. От призыва в Красную армию он уклонился. Эвакуироваться тоже не стал. Самое тяжелое время переждал на хуторах, а потом устроился, слизняк, в разведшколу шофером. Вроде на хорошем счету. Марфа негодовала, что он трусом и сволочью оказался. Мы ей дали задание — не прерывать отношений. Вот он теперь наш источник.
— А завербовать его?
— Хотели. Но опасаемся. Такой хитрый и пугливый тип, вполне может сдать. Но болтливый. Так что кое-что мы о школе знаем.
Я кивнул. Читал все донесения, изучал их чуть ли не с лупой. Сравнивал с информацией, которую мы получили от двух диверсионных групп, попавших в наши руки. И теперь задавал Гриневичу вопросы — о руководстве школы, о распорядке дня.
И все равно, маловато мы о них знаем. Фамилии руководства — оно, конечно, хорошо, но все это второстепенно. Нужны конкретные планы по заброскам, описания агентов. Своих агентов под легендой перебежчиков нам внедрить туда не удалось. Или, во всяком случае, я ничего об этом не знаю.