Душевный перелом… Он вдруг произнес эти слова, мысленно. Его придумали для него адвокаты, тогда… Ложь. Никто не поверил, хотя, видит Бог, они старались… Узник осекся… Привычный оборот речи нечаянно вырвался, обрёл свободу. И улетел… Его услышали. Видит Бог… Он видит, как они старались убедить всех. Он отчаянно пытался убедить самого себя… Получилось ли? Он увидел, как преподобный посреди молитвы вдруг положил руку на грудь, словно хотел проверить, что ''Послание Клайда Грифитса'' на месте. Внезапное понимание снова пронзило сердце — вот он, его второй душевный перелом, его второе перерождение. Его зримое воплощение — в кармане священника, завтра оно будет опубликовано. Ведь он переродился, раскаялся? Его вера была так искренна, неистова… Внезапна. Так же искренне он убеждал ее и себя в своей любви, в своем благородстве. И все это — оказалось ложью. Ложью. Ложью. Ему послышался сухой смешок. Кто это? Николсон? Кто пришел к нему, чтобы отравить последние мгновения перед концом? Или это он говорит сам с собой? Не узнать… Не узнать… Ложь, Клайд. Все — ложь. Вот он, истинный приговор. Ты дважды попытался обмануть судьбу, дважды ты солгал о своем преображении. В первый раз тебе в этом помогли адвокаты на людском суде. Во второй — адвокаты на суде Божием. Люди — не поверили. Как же мог ты надеяться, что сумеешь обмануть Господа? Он мудр и видит твои побуждения насквозь, видит твой страх, твою нечистую совесть. Видит твои воспоминания, которые ты так старался загнать поглубже. Может, это он сейчас заставляет тебя видеть… видеть… видеть… То, что ты, казалось бы, уже не должен был помнить… Как холодно… Губка осторожно прижалась к обритой макушке и по лицу медленно потекли соленые струйки.
Соленая жидкость попала в рот, он непроизвольно облизал губы, и… Его пронзила молния, как? Ведь ещё не надели шлем, ещё не повернули рубильник! Нет! Подождите! Ещё только одно мгновение! Дыхание перехватило… Он ещё жив, вокруг него все ещё неторопливо разворачивается страшное действо казни. Что же произошло? Соль… Соль на губах, ее вкус… Ее слезы… В тот вечер она горько плакала, он же старался побыстрее ее утешить и уйти. Целовал… Мокрые от слез глаза… Щеки в блестящих дорожках… Роберта… По телу прошла дрожь. В первый раз он осмелился мысленно произнести здесь это имя. Ранее боялся, ведь он теперь не принадлежит земному миру. Вспомнить ее имя — это отдалиться от небесной благодати, которая ждёт… Ждёт… Ждёт… Дождется ли? Роберта… Как сладко произносить… Почему? Почему именно сейчас, ведь… Сейчас все закончится, зачем, зачем? Ведь он никогда не любил ее… Почему же он сейчас снова и снова произносит ее имя? Словно… Зовёт… Он умирает. Как умирала она и звала… Звала… Вдруг он услышал низкий голос, почти рычание… До сих пор ему становится страшно от ненависти, наполняющей его…