Целую в обе щеки…
Бобби.»
— Бобби?
Роберта улыбнулась, убрав со лба упавшие волосы.
— Мое детское прозвище, отец меня так назвал в шутку, и повелось с тех пор.
— Спасибо, Берт, что позволила прочесть. Конечно, я все понял ещё в поезде, видел, как ты смотрела на этот конверт, когда проезжали указатель на Бильц.
Кладу ладонь на ее руку и слегка сжимаю пальцы, стараясь ободрить. Письмо вышло печальным, лицо Роберты, пока я читал, стало задумчивым и грустным. Она глядела в чашку с чаем, медленно помешивая его, вздохнула и подняла на меня глаза, чуть беспомощно пожав плечами.
— Я тогда запечатала его, думала бросить тут где-нибудь в почтовый ящик.
— Не показывая мне?
— Да, милый. Даже не знаю, почему.
Роберта слегка улыбнулась, снова пожала плечами, отпив чая.
— Почему передумала, Берт?
— Поняла, что ты должен знать, у меня не должно быть от тебя секретов, тем более касающихся моей семьи. И, Клайд…
— Что?
— Ты не сердишься, что заранее написала все это?
— Конечно же, нет, ты все написала хорошо и правильно, только печально вышло.
— Мне было очень грустно оттого, что их не будет с нами, Клайд. И опять с тобой не посоветовалась, ты не подумай, что я такая…
Ласково погладил ее по руке, останавливая.
— Мы обязательно поедем в Бильц, очень скоро. Вместе. Как может быть иначе, должен же я познакомиться с твоими родными…
— Правда, любимый, ты не будешь против?
Лицо ее просияло радостью и она прижала мою ладонь к щеке, закрыв глаза и улыбаясь.
— Конечно же не буду, ты что, — погладил ее по щеке, такой теплой и гладкой, такой родной.
И что-то ещё прозвучало в этом простом разговоре, что-то ещё тенью промелькнуло в ее прямых доверчивых глазах. У нее не будет от меня секретов, а у меня от нее? Роберта наклонилась ко мне и прошептала.
— Милый мой незнакомец, очень хочу все-все о тебе узнать… Когда-нибудь. И мне грустно от того, что я… Мы… Ведь я никогда не смогу сказать родным всю правду, что на самом деле… Получается, всю жизнь надо будет им в чем-то лгать. И в письме уже не совсем правда… Грустно…
Молча смотрю на приблизившееся вплотную лицо, немного бледное после суток на ногах и бессонной ночи, круги под глазами… Что тут скажешь? Ничего. Она права. Шепот…
— Но мне? Твоей Роберте? Когда-нибудь ты ведь мне скажешь, любимый… Не сейчас, я же вижу, понимаю, тебе трудно с этим. Я подожду, сколько надо, не буду настаивать и надоедать, обещаю. Не терзай себя, пожалуйста, мне больно от этого.
Вздохнул, глядя в глаза и не убирая ладони с ее руки.
— Так и будет, Роберта. Когда-нибудь… Я просто…
Я просто боюсь, не решаюсь. Даже не знаю, почему. Берта, прошу, дай мне еще немного времени…