— Тсс, пришли.
— А куда лезть?
— Что, понравилось в окна лазить, дорогая?
И я с некоторым даже шиком отпираю дверь. Роберта нерешительно замерла на пороге, пытаясь что-нибудь разглядеть.
— Заходи, не стой, я свет зажгу.
Задергиваю занавески и осторожно вывожу лампу на небольшой накал. Комната неспешно осветилась очень домашним желтым светом, придавшим ей странное сходство с комнатой Берты. Она с любопытством огляделась, все еще явно чувствуя себя не в своей тарелке.
— Как тебе у меня в гостях? Давай пальто и шляпку.
— Не знаю, милый, как-то… Я никогда не была вот так…
Роберта запнулась, не найдя слов или не захотев продолжать. Медленно прошлась по комнате, провела пальцами по стене, тронула стол, осторожно выглянула в окно, присела на кровать. Очень прямо и на самый краешек, замечаю это уголком глаза, мастеря в кухонном уголке нехитрое угощение. Вот качнула головой и пересела к столу, так ей спокойнее.
— Ужин, Берт.
— Ты тоже, а то я сама все пирожные съела.
И мы с аппетитом принимаемся за холодное мясо и хлеб с сыром и маслом, спасибо миссис Портман. Роберта немного освоилась и оживилась, настороженность сменилась улыбкой и шутливо-умильным взглядом.
— А чаем напоишь, мистер Грифитс?
Я собираюсь встать, она мягко меня останавливает.
— Сиди, я сама сделаю.
И отправилась хозяйничать, через мгновение уютно зашипел примус и вскоре мы уже пьем исходящий паром чай. И я осуществил свою мечту — Берта у меня на коленях в этом грандиозном кресле. Вот так полусидим-полулежим, пьем чай и болтаем. Хорошо… Хотя сесть ее пришлось поуговаривать.
— Иди сюда, смотри, какое огромное, на двоих хватит.
— Клайд…
— Что?
— Ты врушка, тут только один может сидеть.
— Нет, двое, вот так… Садись теперь. И чашку бери.
— Клайд! Я не могу…
— Давай, Берта, не бойся и у тебя чашка с чаем, чуть что — выливай мне за воротник.
— Ну, смотри… Вылью!
— Воот… А ты боялась…
— Замёрзла?
Роберта заворочалась и приподняла голову с моего плеча. Выпитый чай, тишина, объятия в глубине мягкого плюшевого кресла, все это уронило нас в короткий, но крепкий сон. Проснулся первым, от холода. Май месяц на дворе, днем уже жара бывает, а по ночам прохладно. Берта в тонком домашнем платьице, ноги в чулках, но совсем холодные, не простудить бы ее.
— Да, ноги совсем закоченели и руки тоже, — почувствовал, как холодные ладони просовываются поглубже между мной и креслом, беру их в руки и отогреваю дыханием, целуя пальчики. Заморозил невесту.
— Хочешь домой пойти? Надо тебе поспать перед дорогой хоть немножко.
Роберта решительно замотала головой, поцеловала меня в щеку и снова устроилась на моем плече.