– Дел невпроворот?
– Шутите? Годы нужны, чтобы упаковать все это безобразие. Контейнер придется заказывать. – Он направляется к электрочайнику и расставляет три стакана. – Ну, Ландсман, я слышал, вроде как вы ненадолго лишились своего жетона.
– Всё-то вы слышите, – говорит Ландсман.
– Что слышу, то слышу.
– А слышали вы о туннелях, прорытых кем-то под Унтерштатом на случай, если американцы ополчатся на нас и решат устроить актион?[70]
– Краем уха, я бы сказал. Вот вы сейчас напомнили.
– То есть у вас вряд ли совершенно случайно имеется план этих туннелей? Куда они ведут, как соединяются и тому подобное.
Старик по-прежнему стоит спиной к ним, разрывая бумажные конвертики с пакетиками чая.
– Какой же я тогда кордонный мудрец, если бы у меня не было этого плана?
– Значит, если бы по какой-то причине вам захотелось впустить кого-нибудь, скажем, в подвал гостиницы «Блэкпул» или выпустить оттуда так, чтобы никто этого не заметил, вы смогли бы?
– А зачем мне это? – говорит Цимбалист. – Я бы даже тещину собаку не пустил в этот клоповник.
Он вынимает вилку недокипевшего чайника из розетки и окунает в стаканы чайные пакетики: раз-два-три. Ставит стаканы на поднос с баночкой повидла и тремя чайными ложечками и приглашает гостей за стол в его углу. Чайные пакетики неохотно делятся своим цветом с чуть теплой водой. Ландсман угощает всех папиросами и дает прикурить. Из фургонов долетают не то мужские вопли, не то хохот, поди пойми.
Бина ходит по мастерской, восхищаясь обилием и разнообразием веревок, бечевок и тросов, осторожно переступая, чтобы не угодить в силки перекати-поля из проволоки, серой резиновой обмотки с кроваво-медной начинкой.
– Вы когда-нибудь ошибаетесь? – спрашивает Бина мудреца. – Говорите кому-то, что он может носить в руках там, где нельзя носить? Прочерчиваете линию там, где она не нужна?
– Я не смею ошибиться, – говорит Цимбалист. – Несение в Шаббат – серьезное нарушение. Люди подумают, что моим картам нельзя доверять, и мне конец.
– У нас до сих пор нет баллистической экспертизы оружия, из которого был убит Мендель Шпильман, – осторожно говорит Бина. – Но ты видел рану, Мейер.
– Видел.
– Может так быть, чтобы ее оставил, скажем, «глок», или «интратек», или еще какой-нибудь автоматический пистолет?
– По моему скромному мнению, нет.
– Ты немало времени посвятил команде Литвака и их огнестрельным цацкам.
– И наслаждался каждой минутой.
– Видел ли ты в их ящике с игрушками хоть одну неавтоматическую?
– Нет, инспектор, не видел ни единой.
– И что это доказывает? – интересуется Цимбалист, опуская свой нежный зад на надувную подушку-пончик, лежащую на стуле. – И что более важно – почему это должно волновать меня?