– Не считая, разумеется, вашей личной заинтересованности общего плана в том, чтобы правосудие свершилось в данном конкретном случае? – уточняет Бина.
– Не считая этого, – соглашается Цимбалист. – Детектив Ландсман, вы думаете, что Альтер Литвак убил Шпильмана либо заказал его убийство?
Ландсман смотрит прямо в лицо кордонного мудреца и произносит:
– Он не убивал. Не мог бы. Мендель был не просто нужен ему – аид сам уверовал в Менделя.
Цимбалист моргает, щупает пальцем лезвие переносицы, обдумывая услышанное, словно это был слух о новорожденном роднике, который заставит его перекроить одну из карт.
– Не верю, – заключает он. – Кто-то другой. Кто угодно, но не этот аид.
Ландсман не спорит, не считает нужным. Цимбалист тянется за своим стаканом. Жилка ржавчины извивается в воде, как ленточка внутри стеклянного шарика.
– Как бы вы поступили, если бы одна из линий на вашей карте, – говорит Бина, – оказалась, к примеру, заломом на бумаге? Волосинкой? Случайным росчерком пера? Чем-то подобным. Сказали бы вы об этом кому-нибудь? Пошли бы к ребе? Признались бы, что совершили ошибку?
– Этого никогда бы не случилось.
– А если бы случилось? Смогли бы вы тогда жить в ладу с самим собой?
– А если бы вы, инспектор Гельбфиш, узнали, что посадили за решетку невинного человека, упрятали на много-много лет, на всю оставшуюся жизнь, вы бы смогли жить с собой в ладу?
– Такое происходит постоянно, – отвечает Бина. – Но вот она я.
– Что ж, тогда, мне кажется, вы знаете, что я чувствую. Кстати, термин «невинный» я толкую весьма широко.
– Я тоже, – соглашается Бина, – без всякого сомнения.
– За всю мою жизнь я узнал лишь одного человека, которого могу описать этим словом.
– Тут вы меня опередили, – говорит Бина.
– И меня, – говорит Ландсман, тоскуя по Менделю так, словно они много лет были близкими друзьями. – Как ни печально это признавать.
– Знаете, что толкуют люди? – говорит Цимбалист. – Эти гении, с которыми я живу бок о бок? Они говорят, что Мендель вернется. Что все происходит, как предначертано. Что когда они прибудут в Иерусалим, Мендель уже будет там и встретит их. Готовый править Израилем.
Слезы заливают впалые щеки кордонного мудреца. Мгновение спустя Бина извлекает из торбы чистенький и наглаженный носовой платок. Цимбалист берет платок и какое-то время бездумно смотрит на него. А затем мощно выдувает «текиа» шофаром своего носа.
– Хотел бы я увидеть его еще хоть раз, – говорит он. – Признаюсь вам честно.
Бина взваливает торбу на плечо, и та снова с готовностью принимается тянуть это плечо вниз.