– Собирайте вещи, мистер Цимбалист.
Старик выглядит потрясенным. Губы его надуваются, словно в попытке раскурить невидимую сигару. Он хватает со стола ленту сыромятной кожи, завязывает на ней узел, снова кладет на стол. Затем снова берет и развязывает.
– Вещи? – К нему наконец возвращается дар речи. – Вы говорите, что я арестован?
– Нет, – говорит Бина. – Но я хочу, чтобы вы поехали с нами, и мы побеседуем более подробно. Можете позвонить своему адвокату.
– Моему адвокату?
– Я думаю, это вы вывели Альтера Литвака из его гостиничного номера. Еще я думаю, вы с ним что-то сделали – спрятали, а то и убили. Я хотела бы знать, что именно.
– У вас нет доказательств. Лишь догадки.
– У нас есть одно маленькое доказательство, – говорит Ландсман.
– Около метра, – прибавляет Бина. – Можно ли повесить человека на метре веревки, мистер Цимбалист?
Кордонный мудрец трясет головой – раздраженно и насмешливо. Он уже пришел в себя и обрел прежнюю осанку.
– Вы только попусту теряете время – и мое, и ваше, – говорит он. – У меня работы непочатый край. Да и вы, по вашему же собственному признанию, до сих пор не выяснили, кто же убил Менделе. Так почему бы многоуважаемым детективам не сосредоточить свое внимание на этом и не оставить меня в покое? Возвращайтесь, когда поймаете предполагаемого убийцу, и я скажу вам, что знаю о Литваке, и, кстати сказать, на данный момент я ничего о нем не знаю, ничего – официально и во веки веков.
– Так не пойдет, – говорит Ландсман.
– Ладно, – говорит Бина.
– Ладно! – восклицает Цимбалист.
– Ладно? – вопросительно смотрит на Бину Ландсман.
– Мы ловим убийцу Менделя Шпильмана, – говорит Бина, – а вы даете нам сведения. Полезные сведения об исчезновении Литвака. И отдаете мне Литвака, если он все еще жив.
– По рукам, – соглашается кордонный мудрец, протягивая правую клешню, узловатую и веснушчатую, и Бина пожимает ее.
Ошеломленный Ландсман встает и тоже пожимает руку кордонному мудрецу. Потом он следом за Биной выходит из лавки в угасающий день и впадает в еще большее смятение, увидев, что Бина плачет. Но в отличие от слез Цимбалиста, у Бины это слезы ярости.
– Поверить не могу! – рыдает она, утираясь бумажной салфеткой из своих бездонных запасов. – Это ведь точно в твоем духе!
– У моих близких знакомых нередко случается такое, – говорит Ландсман. – Они начинают вести себя как я.
– Мы – офицеры полиции. Мы на страже закона!
– Люди книги, как говорится.
– Да пошел ты!
– Хочешь, вернемся и арестуем его? Имеем право. У нас есть трос из туннеля. Задержим. Для начала хватит.