— Как ты здесь оказался? — спросила сразу Катя, тайно радуясь встрече.
— На свадьбе гуляла? — спросил Юра. Снял рукавицу и крепко пожал ей руку. — Чего ж там делала, пила?
— Как чего? Нинка Лыкова счастли-ивая… Ой, ты знаешь, он тоже шофер! — воскликнула смешливо Катя, хлопнула Юру ладошкой по груди, отчего он улыбнулся и взял ее под руку. — Радиола у них вот с такими ножками! Никогда такой не видывала. Бога-чи-и!..
— Да уж!
— Ой, честное слово. Вот та-акая большая. — Катя развела руками и показала.
— Катенька, а мне, знаешь, сказали, чтоб я в командировку собирался.
Катя, собравшаяся рассказать, как кричали «горько» и как молодые не сговариваясь вставали и дружно, крепко, смело до неприличия, целовались и как им за смелость хлопали, остановилась, словно ничего не понимая, и с ужасом посмотрела на него. В ее глазах столько было неподдельного страха, что Юра испугался.
— Надолго?
— Да снова в Минск за машинами. Не все получили. Прямо на завод.
«Что ж я так испугалась?» — спросила себя Катя, пытаясь успокоиться, посмотрела на луну, и от спокойного света луны ей стало легче, и она тихонько засмеялась, проговорив совсем не то, что хотела:
— Тебе спокойнее будет.
— Да уж, — хмуро ответил Юра. — Там тоже не мед и не сахар.
— Ой, все ж не так, как здесь, — не соглашалась Катя. — Люди там новые, новые знакомства опять же. И все новое. Я бы радовалась.
— Я тебе сто раз говорил, — недовольно сказал Юра, останавливаясь и заглядывая ей в лицо.
— Чего?
— Тебя же не будет. Вот тебе говорю тыщу раз, а ты думаешь, человек сказал и тут забыл. Каково мне там будет, хочу я знать? Ты не знаешь. А я знаю. Потому и не хочется туда. Ты знаешь, что Каспийское море ниже уровня моря, одно такое в Европе. Если прорыть канал к Черному морю, все стечет туда.
— А если к нам прорыть? — спросила осторожно Катя, пытаясь понять, куда клонит Юра.
— У нас гор нету, знать, вытечет к нам. И купайся, сколь хочешь. А не то затопит. Вода, знаешь, есть вода.
— А если эта вода — ой! — вытечет на наше Котелино? Затопит нас вместе с тобой, — проговорила Катя весело, вдруг останавливаясь как громом пораженная: мысль о том, что погибнет не только она, но и ребенок, пришла после восклицания и больно резанула по сердцу, сама мысль показалась ей кощунственной.
Юра не ответил. Они остановились возле Катиного двора, и Катя, чувствуя, что еще не прошла боль в сердце, попрощалась. В сенях, закрывая дверь, обернулась и увидела его, понуро глядевшего ей вслед. В своей комнате Катя, испытывая смутное беспокойство за сухость с Юрой, подошла к окну, но Юры уже не было. Долго она не могла простить себе. И не могла понять себя. Почему она такая?