Опалин поднялся с места. Он даже спиной чувствовал, что Маша смотрит на него с осуждением, хотя он вовсе не собирался — ввиду всех открывшихся обстоятельств — арестовывать премьера. «И что такого они все в нем нашли? — с неудовольствием подумал Иван. — Ну, внешность, конечно, и на сцене он выглядит куда лучше, чем в жизни… Но как можно настолько терять голову?»
— Что ж, я очень рад, что все выяснилось, — скучным официальным тоном промолвил он.
Вольский повернулся, поглядел на Антона, и, хотя тот вовсе не собирался уступать ему дорогу, как-то само собой получилось, что молодой опер оказался в стороне, а Алексей вышел из канцелярии, высоко неся голову. Следом за ним кабинет покинула Ирина Седова.
— Это было вовсе не обязательно, — негромко заметил он, когда они были уже у лестницы.
— Нет, это было обязательно, — горячо возразила Ирина. — Я поговорю с Геннадием, пусть этого подлеца уволят, пусть его выгонят из органов, посадят! Он же только и делает, что цепляется к тебе!
Вольский остановился.
— Вот уж с кем точно не стоит обо мне говорить, так это с твоим маршалом… — заметил он с ледяным смешком.
— Леша…
Забывшись, она положила руку ему на плечо. Вольский ничего не сказал, он только повел плечом так, словно стряхивал какую-то грязь. Кровь бросилась молодой женщине в лицо. Седова опустила руку.
— Ненавижу, когда мне делают одолжения, — заметил Алексей. — Особенно такие, о которых я не просил.
— Что, мне надо было стоять и смотреть, как тебя арестуют?
— Они бы не осмелились, — ответил он с непоколебимой уверенностью.
— Леша, очнись… Ты что, не видишь, что творится вокруг? Мужа Веры Кравец арестовали и… переломали ему все ребра на допросе… Сейчас такое время, когда эти могут все!
— Касьянов все-таки отбился от попыток приделать «Озеру» счастливый финал, — промолвил Алексей, словно не слыша ее слов. — Постарайся сегодня не опаздывать на репетицию.
Он стал неспешно подниматься по лестнице, а Ирина стояла внизу, глядя ему вслед. Но спокойствие Вольского было только напускным. Он вошел в класс, где Бельгард и танцовщики обступили его с расспросами. Не отвечая, Алексей сделал несколько шагов по залу, затем подошел к зеркальной стене и совершенно неожиданно для окружающих, сжав кулак, нанес по ней удар. Зеркало всхлипнуло и треснуло, посыпались осколки, иные из которых были острые как бритва. Как они не порезали Вольского — уму непостижимо; он даже не попытался отойти в сторону.
— Ты с ума сошел! — ахнул Людвиг Карлович, бросаясь к нему. — Прекрати!
Он заставил Алексея сесть на стул концертмейстера Сотникова, но беглый осмотр подтвердил, что Вольский только немного поранил костяшки пальцев.