Кончивший дни свои глухо, в опале, как Велизарий или Помпеи… Спи! У истории русской страницы хватит для тех, кто в победном строю смело входили во вражьи столицы, но возвращались в страхе в свою…
…И вот — знамение. Предупреждение. Ничем иным событие ТО быть не могло!
Мысль эта пришла в критическое для психики моей время — в одну из ночных схваток у Волги тогда между карателями — силою огня пытавшимися заставить нас «разгружать» ТО, что осталось от загнанных восемью месяцами прежде в нефтеналивные баржи и там сгноенных людей, — и нами, порастерявшими разум из–за увиденного в трюмах.
Быть может, — и скорее всего — осенение явилось потому, что сцепившись с армейской силой, на поверку такою же беспощадной, что ворвалась в Дом Сегалов, мы, в безумии безудержного кровопролития, ощутили безмерное счастье освобождения из–под руин химеры удушающего волю и парализующего силы подлейшего, как оказалось, того самого «здравомыслия» — нашей способности услужливо позволять преступной власти безнаказанно отправлять нас под нож.
Именно поэтому ЗНАМЕНИЕ происшедшего в Москве у Разгуляя события воспринял я как ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. Конечно же, не относящееся к «красноглинскому» беснованию. Но — в силу его еврейской знаковости — к еврейству, судьба которого тогда же и обозначилась. Разумеется, к еврейству Европы… К нам с вами тоже.
Но из–за того, что осмысление значения происшедшего у Сегалов шло на фоне освобожда–ющего душу боя с убийцами, когда своя жизнь ничего не стоила и оценивалась лишь возможностью уничтожить вражескую. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ невольно «отливалось» в «оружейный» металл латинского номоканона: ПРЕДУПРЕЖДЕННЫЙ ВООРУЖЕН!
Не услышали его: Не поняли? Не вняли? А было–то оно не единичным — только в 1936–1939 годах множество семей боем воспротивились арестам!
Тем не менее — кто возьмется судить толпами ушедших в смерть, но так и не поправших ее смертью? Все они жертвы. И кто–то сказал предельно точно: «В любом случае положение жертвы — не пьедестал почета, и если нам есть чем гордиться, то, согласитесь, не тем, что нас убивали, изгоняли, жгли и травили, а тем, что, в отличие от других, которым тоже доставалось от более сильных, наглых и жестоких, мы как народ сумели устоять и выжить…».
Отвратительно обрекать на глумление миллионы жертв террора – сталинского ли, гитлеровского ли, вымазывая их Величайшую Трагедию патокою «…героизма Европейского еврейства». Не приходит же никому в голову марать память о десятках миллионов жертв ГУЛАГа «мужеством» их!
Героизм — повторяю — понятие штучное. И предельно обязывающее. Ищите героев. Их и из нашего маленького народа — не счесть.