Однако возможности Базы Луна уже исчерпывались. Воздухоочистители работали на пределе, и каждый вдох казался Холдену только что вышедшим из чужого рта. Фуд-корты и общественные пространства сменились койками и палатками. Команда «Росинанта» перебралась из квартир на станции обратно на корабль, чтобы освободить место. А еще — чтобы жить в собственном пузыре чистого воздуха и воды, если быть честным. Лишь тишина выключенного реактора и призрачное присутствие Клариссы Мао не давали Холдену в полной мере почувствовать уют пустого, тихого и знакомого корабля.
— Почему она тебя так волнует? — спросила Наоми, когда они лежали в своей каюте, удерживаемые слабой лунной гравитацией и собственной усталостью.
— Она убила кучу людей. — Бессонница не давала Холдену собраться с мыслями. — Разве этого недостаточно? Мне кажется, вполне.
Освещение каюты стояло на минимуме. Он ощущал дыхание Наоми, знакомое, теплое, успокаивающее. В ее голосе слышалась та же невнятная мягкость — они оба слишком устали, чтобы спать:
— Тогда она была другой.
— Похоже, все в этом уверены. Не понимаю, как так получилось.
— Ну, кажется, Алекс еще сомневается.
— Но Амос — нет. И ты.
Она издала низкий гортанный звук. Даже в полумраке Холден видел темноту ее сомкнутых век. На секунду он решил, что она уснула, но потом Наоми заговорила:
— Я должна верить, что она может измениться. Что люди могут.
— Ты не такая, как она. Даже когда... когда умирали люди, ты не была такой. Ты не хладнокровная убийца.
— А Амос — да.
— Согласен. Но Амос — это Амос. Для меня это совсем другое.
— Почему?
— Потому что это Амос. Он как питбуль. Ты в курсе, что он может разорвать тебе глотку, но он так беззаветно предан, что его хочется лишь обнять.
Наоми медленно улыбнулась. Она это умела. Легкое движение лицевых мышц, и Холден полон надежды и даже какого-то мрачного оптимизма. Вселенная не может быть совсем дерьмовой, если в ней есть такие женщины. Он положил руку на ее бедро.
— Ты же полюбила меня не за твердые этические принципы?
— Скорее вопреки, — хихикнула она. — У тебя была симпатичная задница.
— Была? В прошедшем времени?
— Мне нужно заняться системой, — сказала она, меняя тему. — Смотри, чтобы я не уснула, пока не проверю обновления.
— Пропавшие корабли? — спросил Холден, и она кивнула.
Как бы ни были тяжелы его допросы, Наоми приходилось хуже. Она никогда не распространялась о своем прошлом, о том, как стала такой, какая есть. Теперь она обменяла это молчание на амнистию для всей команды и для себя. Ее двойники Марковой и Гленндининга спрашивали не о провале флотской карьеры и работе на Фреда Джонсона. Она была для них нитью, ведущей к Марко Инаросу. Его любовница, мать его сына — факт, который Холден до сих пор пытался уложить в голове. Ее держали в плену на корабле Инароса до и после нападения на Землю. Холден знал, чего ему стоят марафонские допросы. Ей должно было быть в тысячу раз хуже.