В колледже он оказался простым студентом, который готовится занять скучную должность. Он уже был не на войне. Чепмен ходил на занятия, и в этом не было ничего героического. Задания угнетали его, мешала учиться и усугубляющаяся депрессия. Он думал о себе как о низшем существе по сравнению с другими студентами. Поэтому Чепмен вернулся в Форт Чаффи, пытаясь восстановить героическое чувство, которым наслаждался, помогая беженцам. Но все было иначе.
Он вернулся в Атланту и работал охранником, проводя многие часы в одиночестве, – и его одиночество только усиливало ощущение собственной неадекватности и погружения в депрессию. Охранник – работа для тех, кто «никто» в жизни, поэтому Чепмен искал именно такой род занятий. Работа усиливала его чувство приниженности, депрессия усугублялась. Столкнувшись с такими изменениями личности Чепмена, Джессика разорвала помолвку.
«Когда моя связь с АМХ развалилась, я всего лишился, и облака начали сгущаться», – вспоминал Чепмен. Он переехал на Гавайи в попытке найти хотя бы видимость мира в раю, но весной 1977 года попытался лишить себя жизни. Шланг, который он присоединил к выхлопной трубе машины, чтобы направить газ в салон, расплавился, и это спасло ему жизнь. Проблеск удачи ободрил его, и Чепмен решил жить. Он нашел убежище в больнице, куда обратился за лечением. Удивительно, что уже через пару недель «неудачник» Дэвид стал центром внимания больницы: то он оживленно болтал с персоналом, то играл на гитаре и пел для других пациентов. Сотрудники так полюбили его, что предложили работу в отделе технического обслуживания. Теперь, счастливый, он зарабатывал на жизнь мытьем полов среди новых приятелей.
К 1978 году, казалось, жизнь Чепмена наладилась. У него выросла самооценка. Он занимался затяжными прыжками с парашютом со своими коллегами по работе. Он был популярным, его считали членом семьи. Он начал ухаживать за подругой-японкой Глорией Абэ. В июне 1979 года они поженились.
Примерно в то же самое время родители Чепмена развелись, и мать переехала на Гавайи, чтобы быть ближе к сыну. Узнав о том, как ужасно отец обращался с ней, Чепмен закипел снова. По иронии судьбы, повышение по службе оказалось для него ударом, от которого он не смог восстановиться. Чепмен начал работать помощником в отделе общественных связей больницы. Он не думал особенно о своих обязанностях, но что сбило его с пути, так это одиночество на рабочем месте, в типографии больницы: там он был изолирован от всех остальных. Одиночество снова швырнуло его в бездну. Когда Чепмен был частью сообщества, он мог нормально жить; в одиночестве – начинал медленно опускаться. Депрессия подстегивала его гнев, он начал спорить и ругаться с коллегами, что только усугубляло его одиночество. Это было долгое падение по спирали. Ситуация становилась безвыходной, и он смирился.