Вот и 24 июня в популярном трактире „Большой“ на проспекте Биржи и Гостиного двора гвардейцы предавались привычному для них занятию – пьянствовали. Тем более, это было воскресенье, так что, как говорится, сам Бог велел. Повод для гульбы был волне приличный – день ангела Григория. А кто такой Григорий? Да, конечно же Григорий Орлов, герой сражения при Цорндорфе, покоритель многих женских сердец и даже…тсс! сердца великой княгини Екатерины Алексеевны. Хотя формально он служил не в гвардии, а в фузилерном гренадерском полку, но разве это что-то меняло? Во-первых, перевели его туда, за то, что соблазнил княгиню Куракину, любовницу своего шефа графа Шувалова, не испугавшись могущества этой семьи. Еще бы, ведь жена вельможи-рогоносца – подруга самой государыни Елизаветы с детских лет, а двоюродный брат – один из фаворитов императрицы. Так что в глазах гвардейцев этот поступок Гришки Орлова выглядел не менее героическим, чем его подвиг под Цорндорфом. Во-вторых, в гвардии служит его родной брат Алексей. Так что свой Гришка! К тому же при деньгах и может накрыть отличную „поляну“.
– И тут, братцы, меня будто дубиной по голове огрели. Сразу тьма в глазах наступила, – уже хорошо выпивший Григорий Орлов, в который раз живописал свои героические действия в сражении. – Очнулся. Голова вся в кровище. Вокруг наши с пруссаками рубятся. Стал подниматься, смотрю на меня пруссак прет. Багнет аж сверкает. Ну, думаю, вот моя смерть ко мне и бежит. Хорошо Петров со второй роты ему почитай в упор в грудь пулю всадил. Тут ужо я оклемался и еще одного пруссака на шпагу принял. Потом еще одного.
– Как же ты, Григорий, прусского короля Фридриха упустил? – выкрикнул кто-то из гвардейцев.
– А как же ты его изловишь? Мы приметили Фридриха. Бросились к нему. Тут еще наша кавалерия подоспела. Да у него адъютантов почитай с полсотни было. Стали мы с ними рубиться, а он и ускакал.
– За наше русское воинство! – кто-то рядом с Орловым так гаркнул, что тот поморщился.
– Будто пушка подле уха стрельнула, – с усмешкой произнес он.
Неожиданно пьяный гул в трактире рассек чей-то жалостливый крик:
– Господа охфицеры, помогите! Моего барина, тоже охфицера пруссаки убивают!
Все повернули головы на этот крик. У входной двери стоял невысокий молодой мужик в расхристанном тулупе. В руках он мял шапку.
– Че мелешь? Какие пруссаки?
– Голштинцы, Ваше благородие! Тут недалече, в питейном погребе. Моего барина, тоже охфицера, бьют.
– За что?
– Сказал, что негоже наследнику российского престола перед Фридрихом преклоняться. Тем паче, что российская армия уже бивала Фридриха и не раз. Ну, те за это и стали его бить.