– Это Маунси! Он дал императрицы яд! – Александр вскочил тогда с постели, но от слабости тут же закружилась голова и он осел обратно.
Его осенило. Маунси давно, под видом разных снадобий давал Елизавете яд, но в небольших количествах. Но, благодаря клизмам, которые ставились государыни почти ежедневно, этот яд вымывался, не нанося большого вреда.
«Когда я впал в забытье, Маунси увеличил дозу. Добился, что его монаршей пациентке стало сразу хуже, отменил клизмы и теперь методично е, постепенно, чтобы его не обвинили в преднамеренном убийстве, доводил дело до летального конца», – Саша в негодовании сжал кулаки, потом отрывисто сказал:
– Клизмы уже не помогут. Яд давно всосался во все органы.
Его планы дотянуть Елизавету до тех пор, пока русские войска окончательно раздавят Фридриха, рушились.
– Если что случиться, я повелю провести расследование, – глядя на Чернышева заявил фаворит императрицы.
– Вы думаете, Петр Федорович Вам разрешит это сделать?
Вельможа ничего не ответил.
– Ваше сиятельство. Мне надобно повидаться с Михайлом Васильевичем. Можете его пригласить во дворец?
– Ты думаешь, нашу государыню еще можно спасти? – в голосе Шувалова было столько надежды, что Чернышев даже смутился, так как нужно было обманывать.
– Попытаюсь, – соврал он.
Ломоносов появился на следующий день.
– Умирает Елизавета Петровна, – тихо сказал он.
– Да, не смог я ее спасти. Маунси, пока я в беспамятстве был, яду ей подсыпал. До этого ж Елизавета Петровна на поправку пошла.
– Знаю я, – тихо проговорил Ломоносов. – Все норовят иностранцы нам палки в колеса ставить. Опасаются величия России, ее огромности. Вы позвали меня спросить про Ваше диковинное устройство?
– Да, Михайло Васильевич. Боюсь оно мне скоро понадобиться.
– Все давно готово.
– У Вас есть человек, который будет крутить педали, Михайло Васильевич?
– Да. Жду Вашего сигнала.
– Спасибо! Утешили Вы меня. Я дам знать, когда понадобиться устройство.
За неделю Саша довольно окреп и мог покидать свою комнату. Во дворце стояла гнетущая атмосфера. Императрица умирала и все это отчетливо понимали. Вельможи ходили по комнатам, распускали и слушали сплетни. Прислуга продолжала выполнять свои обязанности. Но уже была видна пыль на мебели, стулья и кресла не стояли в идеальном порядке, а на полу можно было увидеть мусор.
Чернышев искал встречи с Екатериной. Она произошла 23 декабря. Великая княгиня сама пришла в его комнату.
– Только что императрица исповедалась, причастилась и соборовалась. Что ты намерен делать? – цесаревна не сказала «после смерти государыни», но это явно подразумевалось.