Диттер даже не поморщился.
- К нам тут из вашего ведомства редко заглядывают, - доверительно произнес он и, прицокнув языком, добавил. - Что, черная чахотка? Это правильно, что к нам приехал... у нас тут климат подходящий. Источники. Грязи лечебные... глядишь, и поживешь еще чутка...
- Спасибо.
А вот теперь Диттер злился.
Я же задумалась.
Чахотка - это плохо. А черная - очень и очень плохо. Если с обыкновенной целитель - не всякий, само собою, но благословенный, - справится, то против черной средства нет. Болезнь, усиленная проклятьем, медленно пожирает человека изнутри.
Смерть поганая.
Медленная.
Болезненная.
Кости становятся мягкими, мышцы атрофируются. Тело отказывается принимать пищу. И лишь морфий приносит какое-никакое облегчение. Потом тело начинает гнить и... право слово, как по мне, то милосердней призвать Плясунью, чем милостью Лекаря удерживать бедолагу в мире живых.
Герман отошел.
А Диттер проводил его взглядом. Недобрым таким...
- И как давно? - поинтересовалась я, отбирая бокал. Шампанское? Виски... и как минимум из нижнего погреба, где еще дед мой собрал самые изысканные сорта.
Морфий...
...надо будет Марку отписаться, у него, помнится, был лучший морфий в этом треклятом городе. А то ж с Диттера станется в аптеку пойти, там же порошок разбавляют безбожно. Аптечным морфием только детские колики унимать, это каждый знает.
Кроме моего бестолкового дознавателя.
- Год, - он не стал отнекиваться.
И притворяться, будто Герман ошибся. Поморщился слегка. А я... год - это много... для больного черной чахоткой почти неоправданно много.
- Благословение, но... и оно лишь отсрочку дает, - сказал он. - Мне куда интересней, как он узнал.
А ведь и вправду... герр Герман у нас, конечно, мерзавец талантливый, но не настолько, чтобы с одного взгляда диагнозы ставить. Он вообще от целительства далек несказанно. И значит... значит, нашептали.
Кто?
Друзей у него, как и у дядюшки, много. Должников еще больше. И быть может, отыскался среди них кто-то, с ведомством Диттера связанный. Кажется, подобная мысль и дознавателю моему в голову пришла. Ишь ты, скривился.
Или больно?
- Хочешь, уйдем? - предложила я, озираясь.
Тени-лакеи, закуски, выпивка. Яркие платья дам. Скучные мужские разговоры... дела, которые решаются, раз уж случай выпал. Сплетни, что гуляют, обрастая новыми и новыми подробностями... драгоценности, цветы, тоска смертная.
Фальшивят уставшие музыканты...