Для меня важно понимать детей. Если бы не дети, я бы никогда не смог работать в системе.
Взрослые всегда должны быть на стороне ребенка?
Конечно. Особенно учитель. Если где и есть правда, то она только в детях. В любом конфликте виноват всегда взрослый. Ребенка надо обнимать, тискать, целовать, даже если ты прав, а он не прав. Выше поцелуя только солнце. У бразильца недавно спросили: «Почему вы так хорошо играете в футбол, а русские так плохо?» Он ответил: «Потому что мы в футбол играем, а русские в футбол работают!» Каждый день я говорю учителям одно и то же: «Вас научили математике, литературе, истории, но все ваши знания неприглядные и на фиг никому не нужны, если вы разучились играть». Педагогика — это игра в фантики. Умеешь красиво завернуть свои знания в фантик — значит, ты смог подняться до ребенка. Когда я в детстве болел, папа читал мне Маяковского. Для меня на всю жизнь сохранились эти воспоминания. Благодаря папе Маяковский был моим первым любимым поэтом. У всех Пушкин, а у меня Маяковский.
Какое его стихотворение для вас особенное?
Ирина, я не умею запоминать стихи наизусть.
«Вот я богохулил, орал, что бога нет, а бог такую из пекловых глубин, что перед ней гора заволнуется и дрогнет, вывел и велел: люби!»
Он ее очень любил, эту рыжеволосую Лилю Брик. Она была великой женщиной. Когда спросили Таривердиева, кто из женщин оказал на него влияние, он ответил: «Моя мама и Лиля Брик». Меня тогда это так поразило, что я стал интересоваться судьбой этой женщины. Но это вообще отдельная тема — женщины у великих людей. Великий Куприн гулял, пил с рыбаками, но к столу и к кровати бывал допущен, только когда приносил своей жене новый рассказ. Она открывала дверь на цепочку: «Рассказ принес?» Все одаренные люди любимы мамами или женщинами, потому что без любви никак талант не раскроешь. Недавно я проводил классный час для семиклассников. В классе были только мальчики и их мамы. И вот я, старый мальчик, рассказывал новым мальчикам, что девочки — это инопланетянки, и мы никогда не поймем их до конца. Я говорил, что каждая встреча с девочкой — это встреча, к которой надо готовиться. Мальчики поняли меня, а мамы потом сказали, что я говорил о чем-то непонятном, совсем не о том, о чем они хотели услышать. «Почему я беру в школу девочек?» — спросил я у мальчиков — «Ведь девочки не побеждают ни на одной международной олимпиаде, а я их все равно беру. Почему?» Мальчики правильно ответили: «Чтобы не оскотиниться».
Разве все девочки — инопланетянки?
Конечно, нет. Но всю правду-то нельзя говорить. У меня есть еще один учитель, которого я очень люблю, — Сергей Параджанов. Ему принадлежит замечательная фраза: «Правда — это такая страшная баба, что если есть возможность ее приукрасить, ее надо приукрасить». И это тоже учительский труд — приукрашивать правду. Маяковский писал: «Из Петербурга исчезли красивые лица». И когда две недели назад наш Марат Абдрахманов победил на олимпиаде в Питере, я зашел в учительскую и сказал: «В Петербурге стало получше с лицами».