— Гладь, Глашенька! Гладь… Какое морское появилось слово: гладь…
Серёжа наклонился и сказал тихо:
— Пойдёмте в мою каюту, Танечка. Здесь становится тесно.
Она поняла и молча поднялась. Васька с Глашей, сделали вид, что не заметили их ухода. Для Тани этот переход из одной каюты в другую был подобен кругосветному плаванию, полному скрытых тревог. Новые запахи, звуки, отдалённый разговор, где-то звякнула чайная ложечка. Это звук показался ей таким родным и привычным, что она его оставила в памяти, как спасительный ориентир. Серёжа открыл каюту и пропустил её вперёд, успев включить свет.
— Спасибо, — поблагодарила она и поспешила пройти мимо цветной занавески, скрывающей койку. Присела к столу. Хозяин включил настольную лампу и выключил общий свет. Она огляделась. Каюта Сергея была почти такой же, как предыдущая, если не считать двух книжных полок. Таня глянула на корешки — увидела несколько знакомых авторов, ей стало спокойнее, увидела фото женщины и мужчины в рамочке над столом.
— Это мои родители. — Сказал он, хотя она ни о чём не спрашивала.
— Чай? Кофе?
— Уже достаточно. Спасибо. — Возникла пауза.
— Что мы с тобой будем делать, девочка?
Было до странного тихо. Горел ночник. Занавеска над открытым иллюминатором не шевелилась, но тень её на столе до удлинялась, то укорачивалась. Казалось немыслимым, что минуту назад в такой же каюте могли разместиться ещё и подруга с шумливым Васькой. Тихая и полуосвещённая каюта была только для двоих.
— Я понимаю, раз мы сюда пришли… И вообще, раз всё так… Я не ханжа и без предрассудков…
— Спокойно, Танюша. Пойдём прогуляемся…
— Спасибо… Я люблю ночь…
— Вот свитер, надень. Тебе будет теплее.
— Спасибо. — Подошла к зеркалу, на ходу продевая в рукава руки. — Ой, какой длинный! — Поправила волосы. — А тепло как, — сжалась, словно от холодного потока пряталась. Неожиданно потянулась и поцеловала его в щёку, — спасибо.— И, торопливо, не давая времени опомниться и обнять её, потянула из каюты. — Пойдём-пойдём!..
— Ой, как хорошо! Желанный глоток воздуха.
Замерли тихие и пустые улицы. Блеск луж и стекол. Тени на тротуаре, как глыбы и пропасти. Через них надо перепрыгивать или перелетать. Ветви над головой брызгают звёздами или усталым дождём в лицо. Свежо и тревожно. И радостно. Снова — мостовая и камни. Ступени наверх. Черная громада горы, как облако, закрыла половину неба. Город огнями рассыпался где-то внизу. Там же, как в глубоком колодце, лежало море, отражая серебристую пыль звёздного неба.
Он первым нарушил молчание, и все ожило и заговорило…