— Я не… не… не хотела… — пыталась сказать она сквозь свои всхлипывания.
— Что не хотела?
— Не… не хотела тебя раз… будить. Но упала…
— Ты упала?
— Упала в воду моя… моя серёжка.
Я отпустил её из объятий, взял в свои руки её руку, рассматривая рану. След от лезвия — он был выше вены — уже не кровоточил. Рана была неглубокой. На верхней части ванны я увидел то самое лезвие. И тогда вспомнил, что в Минске мне снился странный сон…
…из крана текла вода, я его закручивал. Но не никак не мог закрутить. Наоборот — напор воды усиливался, а вода становилась какой-то жёлтой. И вдруг в мои руки, которые я почему-то подставил под эту воду, упало что-то острое. То ли осколок стекла, то ли лезвие…
Я ещё раз прокрутил в памяти все эти неприятные картинки сна, расценивая его как предупреждение. Но почему я всё это сразу же забыл?..
Оксана уже могла говорить спокойней:
— От отчаянья, что не могу найти серёжку, от отчаянья, что ты меня просто… просто жалеешь…
Из её глаз снова полились слёзы.
— …что ты меня не любишь…
— У тебя поспешные выводы. Мне надо ещё немного времени, чтобы возродились чувства к тебе.
— Ты думаешь о Лине. Твоё сердце ещё с ней.
— Нет. Повторяю тебе ещё раз: после новогодней ночи я многое переосмыслил.
— Но ты ко мне не чуток. Тебе не нужны мои ласки. Я же не просто так спрашивала тебя, будешь ли ты спать или…
Она отстранилась от меня присев в воду и пытаясь домывать своё тело.
Мне пришлось оправдываться:
— Я всё уловил, но эта усталость после поезда… Извини… Тебе помочь домыться?
— Ты был в себе самом. Я для тебя не интересна, — продолжала она, словно не слыша меня. — Я ничтожный человек. Я доставляю тебе неудобства. Я хотела освободить тебя от себя. Но… не смогла. Не смогла ради детей.
— Оксана, не принижай себя. И сейчас очень уместны уже знакомые тебе слова: ты лучшая в мире женщина, потому что выбрала меня. И я не достоин тебя. Это я ничтожный человек. Я!
В этот момент я с новым толчком боли в сердце понял, как легко, оказывается, можно довести человека, даже такого сильного как Оксана, до греха самоубийства. Выходит, любовь ко мне сделала её слабой?.. Или просто зависимой от меня?.. Несколько жестов равнодушия в такой ситуации и — любящего тебя человека нет. И ты как будто ни при чём. И ты — свободен… Нет, свобода такой ценой мне не нужна. Эта иллюзия свободы. Это тюрьма для всей моей духовности… А если бы я ушёл от Оксаны, что бы сейчас было с ней?.. Боже, какой ужас! Я бы себя возненавидел.
— Это я должен сейчас страдать вместо тебя. Я предатель. Вот, блин, круто устроился тогда, в декабре: для быта, для секса была жена, а для души