Костюм, купленный в единственном магазинчике городка, где она играла, выглядел чересчур новым. Надо что-то предпринять, подумала девушка, надевая жесткую, хорошо выглаженную пару. Впрочем, шляпа подходила ей превосходно. Габриэль выудила ее из отцовского сундука. Отец надевал эту шляпу, когда они всем семейством разыгрывали какую-то мелодраму. Он купил ее у пьяницы-ковбоя за два доллара, и вид у нее был очень потрепанный. Надвинув шляпу на лоб, Габриэль недовольно сморщилась: от подкладочной ленты пахло потом. А затем девушка собрала все свое мужество, расправив плечи, и опять повернулась к зеркалу.
Ваш выход, Гэйб Льюис! Здесь больше нет Габриэль, любимой и лелеемой дочери Джеймса и Мэриан Паркер. Дочери преступника, если верить признанию отца, вырвавшемуся у него в предсмертные минуты. А как могла она не поверить отцовским словам?
И снова сердце у Габриэль заныло от глубокой, затаенной тревоги, которую она пыталась заглушить лихорадочными приготовлениями к бегству. Еще она чувствовала гнев. И жаждала справедливости и отмщения убийцам.
Она схватила письмо и газетную вырезку, которые отец хранил в сундуке. Он как раз об этом ей и сказал, умирая: «В сундуке письмо… все объяснит». Собрав последние силы, он, вцепившись в ее руку, добавил: «Статья. Кингсли. Это он. Дэвис. Опасность для…» И тут слова стали неразборчивы. Затем он сделал еще одно, огромное усилие и прошептал: «…Оставь… Техас. Обещай».
Пообещать Габриэль уже не успела, но она и не собирается покидать Техас, особенно теперь, когда отыскала и прочла отцовское письмо с приложенной к нему газетной вырезкой. Это было в одинаковой степени и признанием вины, и предупреждением. Он, конечно, написал письмо из-за статьи. Он почувствовал угрозу, быть может, даже опасался за свою жизнь и хотел, чтобы Габриэль знала правду. Письмо было датировано числом накануне того рокового дня, когда застрелили отца, и на конверте стояла надпись: «Открыть в случае моей смерти». Сначала девушка не поверила написанному, но почерк был отцовский.
Отец так много значил в ее жизни. Она всегда любила его сердечный смех и веселые искорки в глазах! Он был любящим мужем, замечательным отцом, человеком, который способен отдать нищему последние гроши. Нет, Габриэль никак не могла совместить этот образ с тем человеком, который написал письмо. Невозможно поверить в то, что он был в дружеских отношениях с людьми, которые могли обманывать и предавать.
И тем не менее отец сам признавался, что совершил поступки, которые заставили его покинуть Техас на целых двадцать пять лет. Все это время он хранил в душе страшную тайну. Теперь она понимала, что Джеймс Паркер платил за грехи юности всю свою жизнь — и наконец расплатился за них смертью. К ее горю и гневу примешивалось теперь и чувство вины, ведь это именно она упросила отца вернуться в Техас, он очень не хотел сюда ехать.