1.
Ангел кормит меня на улице
крошками чужих жизней:
то лицо, то слово.
Хожу босиком, как голубь,
не могу подойти ближе.
Тревога всегда состоит из нежности,
когда, как щенок, вылизан
теплым ветром в конце осени
в начале безбрежности,
вылизан, вырожден, выкинут в мир, как в реку,
и сердце наматывает на винты
от ощущения собственной наготы.
И не слышишь, не видишь, ни языка не знаешь,
но новая атмосфера уже вокруг,
и хочешь не хочешь, но испаряешь
в нее новорожденное свое тепло.
Господи, не уйти из Твоих рук.
Не прикинуться мертвым,
не выйти в запасный выход,
не выдавить автобусное стекло.
2.
Ангел кормит меня на улице крошками,
Водит чужими дорожками,
То лицо обронит, то слово, то жизнь чужую,
То покажет тайную комнату раздвижную.
Так возьмет и вынет стену, что здесь стояла
20 лет с моего младенческого начала,
20 лет глаза привыкали скользить, не найдя предмета,
А окажется не тупик, а поле и море света.
Так однажды вскроется память и все, что было,
Все, что мимо мелькнуло, что, словно кощей, хранила,
Мне отдаст: уходившую электричку,
Запах, воздух, погасшую спичку, зажженную свечку, птичку,
Пару прогулянную, приступ хохота, утро белое,
Час, минуту, молодость, молодость целую.