— Олл райт! — закричал он, — только не сейчас.
Такая близость была слишком редкой, чтобы отпустить ее так скоро.
— О’рат, — повторила она за ним так забавно, что он засмеялся, — ну, дай мне встать.
— Нет!
— Но я должна одеться, — попросила она, — тут сквозняк.
Она поднялась, и он нехотя соскользнул с ее колен.
— Сначала я дам тебе пирожки и молоко.
Он наблюдал, как она достала из хлебницы пирожки медового цвета и налила в стакан молока.
...Повозка! Он! Ох!
Он содрогнулся.
...Забудь!
— Ты ешь, пока я буду одеваться, — сказала она. — Есть еще, если захочешь. — И, сняв полотенце с головы она ушла в спальню.
Он медленно жевал пирожок и с нетерпением смотрел на дверь спальни.
— Который час, Давид? — послышался ее голос сквозь шуршание одежд. Он посмотрел на часы на полке.
— Десять... Одиннадцать минут третьего.
— Третьего?
— Да.
— Он и после обеда не сможет поспать.
(Он!)
— Эта работа за двоих задерживает его. Как будто он и так недостаточно работает. Но он скоро будет дома.
(Скоро! Дома!)
Непрожеванный ком застрял у него во рту.
— Помнишь, как ты не мог сказать который час? — опять заговорила она после паузы. — Ты узнавал время по заводским свисткам. И собирал календарные листки. Где они сейчас?
(Он! Увижу его! Нет! Нет! Пойду вниз! Быстро пока он не пришел!)
Он проглотил то, что было во рту, сунул остаток пирожка в карман и шумными глотками допил молоко.
(Возьму еще. Она будет просить.)
Он сунул в карман второй пирожок.
— Я пойду вниз, мам.
— Что! — в ее голосе звучало удивление.
— Можно?
— Ты уже доел? — Она вышла из спальни. Ее платье, поднятое на растопыренных руках, опустилось, как облако, вокруг головы, соскользнуло по шее, подмышкам, нижней юбке. — Как это ты так быстро управился? — Ее лицо оживилось, она смотрела на стол.
— Я был голоден.
— А-а, — она подняла с шеи свои длинные волосы. — Ты еще никогда так быстро не ел. Вкусно?
— Да, — он уже пододвигался к двери.
— Ты прибегаешь и убегаешь, как будто тебя ждет извозчик. Но долго не гуляй.
— Хорошо.
Она расправила платье, нагнулась, поцеловала его.
— Не опаздывай к ужину.
— Да.
— И осторожнее на улице.
Он вышел и дверью закрыл себя в темноте коридора.
(Не боюсь. Чудно, забыл. Скорее...)