— Держи его крепко! Он твой!
Она ответила, и в ее голосе была какая-то холодная снисходительность.
— И теперь, когда ты предполагаешь, что знаешь все, порча отпустит тебя. Почему же ты мне раньше не сказал? Я бы давно освободила тебя.
— И теперь, как каждый, каждый обманщик, который раскрыт, ты издеваешься надо мной?
— Я не издеваюсь, Альберт. Я только прошу тебя сказать точно, чего ты хочешь.
— Я хочу, — он медленно выдавливал слова, — никогда больше не видеть это отродье.
Она глубоко вздохнула, как будто набирая силы для последней попытки.
— Ты сводишь меня с ума, Альберт! Он твой сын! Твой! Я знала другого мужчину задолго до того, как встретила тебя. Это было давно. Клянусь тебе! Как он может быть его? Он твой!
— Я никогда не поверю тебе! Никогда! Никогда!
— Тогда я уйду!
— Уходи! Я буду плясать на крышах от радости! Я избавлюсь от всего этого! Целые ночи возня с этим молоком! Мысли! Муки! Конюшни! Какие-то люди! Муки!
Как бы отвечая на его крик, шум в коридоре забился волнами о дверь. Отец остановился, словно пораженный ударом. Руки матери вокруг тела Давида напряглись. Вновь крики, злобные и грозные, топот и шарканье ног. Потом толчок в дверь. Она распахнулась, ударившись о стул.
— Пусти меня! Я здесь! Я хочу говорить!
Давид узнал этот голос! Он бросил настороженный взгляд через плечо. Борющиеся тетка Берта и ее муж показались ему менее странными, чем то, что свет на кухне вдруг стал таким серым. С криком отчаяния он прижал лицо к груди матери.
— Натан! Ты? Берта! Что это? — спросила мать в смятении.
— Я — я — зол! — Дядя Натан мучительно задыхался. — Я имею много...
— Это ничего! — Тетка Берта заглушила его слова. — Мой муж дурак! Посмотрите на него! Он совсем спятил!
— Дай мне говорить! Ты дашь мне сказать?!
— Удавись сначала! — налетела она на него. — Он хочет... Вы знаете, что он хочет? Никогда не догадаетесь! Что хочет еврей? Деньги. Он пришел занять денег! И зачем ему деньги? Купить больший магазин. Только и всего! Он выжил из ума! Я скажу вам, что с ним случилось. Вчера ночью ему приснилось, что пришли полицейские и сняли с него ботинки, как они сделали с его дедом-банкротом в Вильне. Это стукнуло ему в голову. Он испугался. У него пенятся мозги. Спросите его, где он сейчас находится? Вряд ли он сможет вам ответить. А как вы поживаете, Альберт? Давненько мы не виделись! Ты должен захаживать к нам иногда, поглядеть на нашу лавчонку, на наши "бон-боны". Ух, сколько их у нас! Хе! Хе! И попить содовой!
Отец ничего не отвечал.
Тетка продолжала, будто и не ждала ответа: