— Мы не можем играть, пока он не придет, — напомнил Давид.
— Нет, мы можем.
— Во что?
— Во что хочешь.
— Я не знаю.
— Нет, ты знаешь.
— Что?
— Ты знаешь, — сказала она таинственно.
Ну и игра же это была. Давид поздравил себя с тем, что так быстро постиг ее правила.
— Да, я знаю, — ответил он так же таинственно.
— Да? — она жадно посмотрела на него.
— Да! — он посмотрел на нее так же.
— Ты хочешь?
— Да!
— Ты очень хочешь?
— Да, хочу, — это была самая легкая из всех игр. И, в конце концов, Анни была не такой уж страшненькой.
— Где?
— Где? — повторил он.
— В спальне, — прошептала она.
Так она действительно хочет!
— Пойдем, — поманила она, хихикая.
Он пошел. Это было интересно.
Она закрыла дверь. Он смущенно стоял в темноте.
— Пойдем, — она взяла его за руку, — я покажу тебе.
Он слышал, как она пробиралась в темноте. Скрип невидимой двери. Дверь шкафа.
— Здесь, — прошептала она.
Что она хочет делать? Его сердце сильно забилось.
Она затащила его в шкаф и закрыла дверь. Густая темнота, наполненная запахом нафталина. В узком пространстве ее дыхание обжигало. Сердце билось у него в ушах. Она прижалась к нему, задела железкой своей ноги. Он испугался. Под натиском ее тела он немного отступил. Нога уперлась во что— то. Что это? Он мигом вспомнил и отшатнулся в ужасе. Капкан!
— Шшш! — сказала она. — Обними меня, — она искала его руки.
Он положил руки ей на плечи.
— Давай поцелуемся.
Он прикоснулся к ее губам, влажному пятну в густой темноте.
— Как ты это делаешь? — спросила она.
— Это? Я не знаю, — сказал он дрожащим голосом.
— Хочешь, я тебе покажу?
Он испуганно молчал.
— Ты должен попросить меня, — сказала она, — ну, попроси.
— Что?
— Ты должен сказать: "Ты хочешь это делать?" — Скажи!
— Ты хочешь это делать? — он дрожал.
— Ну вот, ты сказал это, — прошептала она, — запомни, это ты сказал.
По ее тону Давид понял, что он переступил какой— то ужасный порог.
— Ты никому не скажешь?
— Нет, — ответил он расслабленно. Вина была его.
— Ты клянешься?
— Клянусь.
— Ты знаешь, откуда выходят дети?
— Н-нет.
— Это называется "кнышл"[4].
— "Кнышл?"
— Между ног. Кто вставляет, тот — папа. У папы есть "колокольчик". Ты — папа, — она беззвучно захихикала и взяла его руку. Он почувствовал ее платье, прорезь, похожую на карман, и ее тело. Испугавшись, он отдернул руку.
— Ты должен! — настаивала она. — Ты сам просил
— Нет!
— Ну засунь мне палец в мой кнышл, — заныла она, — ну, хоть разочек!
— Нет!
— Я подержу твой колокольчик, — она щупала рукой.
— Нет! — у него по коже пошли мурашки.
— Тогда опять обними меня.
— Нет! Нет! Пусти! — он оттолкнул ее.