27 декабря, 10 часов 06 минут
по центральноевропейскому времени
Логроньо, Испания
На следующий день, морозным и ясным утром, Грей вошел следом за отцом Бейли в темную церковь. Священник привез его в Логроньо, городок в восьмидесяти милях к юго-западу от Сан-Себастьяна.
Час назад, подлечив свои раны, улетел в Штаты Монк. Вместе с ним – в роли сиделки – отправился Ковальски. Врачи предлагали провести операцию в Сан-Себастьяне, однако Коккалис настоял на том, чтобы его лишь немного подлатали: ему не терпелось скорее попасть домой, к Кэт и дочерям.
Грей разделял его нетерпение. Отложить перелет он согласился лишь получив заверения, что с Сейхан всё в порядке, что она не пострадала, если не считать двух обмороженных пальцев на ногах, и быстро оправляется от пережитых испытаний. Ребенок каким-то чудом тоже остался цел и невредим. «Малыш определенно твой – тест на отцовство можно не проводить!» – сказала Сейхан по телефону.
Так что Грей согласился отложить отлет еще на несколько часов, хоть его и раздражало, что отец Бейли держится загадочно и не желает объяснять цель приезда. Сказал лишь, что ждет коммандера в Логроньо, в церкви Санта-Мария-дель-Паласио. По дороге в город Пирс немного почитал об этой церкви: ее построили в одиннадцатом столетии в смешанном романско-готическом стиле, с большой пирамидальной колокольней.
Однако отец Бейли пригласил Грея не архитектурой любоваться. Он провел гостя по нефу, мимо крытой аркады, и остановился перед тяжелой дубовой дверью, укрепленной железными полосами. Затем открыл дверь и отступил на шаг.
– Прошу вас!
– Не понимаю, – заметил Грей, начиная терять терпение. – Зачем вы меня сюда позвали?
Глаза Бейли вновь засветились веселым лукавством, что напоминало Пирсу о старом друге, монсеньоре Вигоре Вероне.
– Не я, – только и ответил он, а потом жестом пригласил внутрь.
Переступив порог, Грей увидел, что часовня не пустует.
Перед рядом горящих свечей, погрузившись в молитву, стояла на коленях сестра Беатриса. Она молча кивнула вошедшему и жестом пригласила занять место рядом. Не желая быть грубым – и немного робея перед суровой монахиней, – Пирс покорно опустился на расшитую подушечку для коленопреклонений.
За свечами на мраморном алтаре покоилась золотая шкатулка. В ее резной крышке, в сложной и изящной чеканке стенок явственно ощущался дух готики. Ловя и отражая свет свечей, шкатулка как будто сияла сама.