Дроздов остановил машину возле высоких чугунных ворот и предъявил стоявшему возле сторожевой будки охраннику удостоверение. Тот внимательно сличил фамилию в удостоверении со списком, лежащим у него в папке, и кивнул другому охраннику. Железные створки ворот с лязгом раздвинулись, и Дроздов въехал на территорию ФИАНа им. Лебедева – головного института Научно-производственного объединения «Нептун».
По заасфальтированной дорожке, обсаженной низкими можжевеловыми кустами, он проехал к стоянке, на которой припарковались с десяток потрепанных иномарок. Двухэтажный центральный корпус не выделялся среди множества таких же типовых зданий.
Когда Дроздов отворил дверь, ему улыбнулась молодая худенькая девушка с погонами прапорщика внутренних войск, сидящая за столом на входе в корпус.
– Вы к Александру Аркадьевичу?
– Точно.
Она что-то набрала на клавиатуре и, взглянув на экран монитора, кивнула.
– Пройдите, пожалуйста, сюда.
Когда он прошел за стойку, она вежливо попросила открыть кейс, внимательно осмотрела содержимое, предложив расписаться в журнале, и выдала ему пластиковую карточку.
– Профессор ждет вас, Андрей Викторович. Второй этаж, комната 112.
Дроздов замялся.
– Извините, где у вас туалет?
– В конце коридора.
Поблагодарив, он пошел по коридору, в который выходило множество дверей. Войдя в кабину туалета и достав из кейса блокнотик, Дроздов быстро нанес на него схему комнат и расположение замеченных им по дороге видеокамер. Конечно, хороший оперативник никогда не доверил бы такие сведения бумаге, но сейчас он мог позволить себе это, так как через несколько дней добытая им информация все равно теряла смысл.
Выйдя из туалета, Дроздов поднялся на второй этаж. Прямо на лестничной площадке висели две бронзовые таблички. На одной из них перечислялись заслуги В.А. Глушкова в области проектирования подводных аппаратов, на другой был выгравирован текст: «Академик О.Л. Бармин (1940–1982) – основоположник советской гидрофизики».
Довольно лаконично, но надо отдать должное Бармину – сценарий, где ему отводилась роль покойника, был прописан до мелочей, – подумал Дроздов.
Профессор Минин выглядел гораздо моложе, чем можно было ожидать, знакомясь с его личным делом. Это был типичный физик – толстый и небрежно одетый. Его биография была похожа на биографию Бармина: те же блестящие успехи по физике в столичной спецшколе, несколько побед на международных олимпиадах, даже вуз они закончили один и тот же – Московский физтех, только с интервалом в два десятилетия.