— Вставай, Мэри! Вставай!
Шершавая рука резко трясла ее за плечо. Мэри открыла затуманенные сном глаза и увидела над собой лицо Норы — бледное, встревоженное.
— Мэри!
Вдруг испугавшись, Мэри села в постели и поискала глазами мальчика. Он лежал рядом с ней и спал, закинув руки за голову. Мэри облегченно перевела дух.
— Который час?
— Заспались мы. Уже за полдень!
В широкой мужниной куртке Нора казалась меньше и худее. Растрепанные седоватые космы падали на лицо.
— Нашли пищог, Мэри!
— Пищог? — Внутри у девушки все перевернулось.
— Я на двор вышла по малой нужде, а там Пег идет. Это она мне рассказала. И всем на горе раззвонила тоже. Уже целая толпа туда спешит — своими глазами посмотреть. Вроде гнезда. А в нем самое колдовство. Скверное что-то.
Страх трепетал у Мэри в груди.
— Прямо-таки скверное?
Нора кивнула и, схватив укрывавший мальчика платок, кинула его Мэри:
— Вставай-ка давай! Мне надо, чтоб ты пошла туда, посмотрела и мне рассказала.
Продрав глаза, Мэри стала укутываться в платок.
— А кто подложил хоть?
— Никто не знает. Вот все и хотят вызнать.
— А где?
— У Линчей, — понизив голос, пояснила Нора. — У Кейт и Шона. — Она помогла Мэри подняться. — Пойди сама все выведай.
Через поля к ферме Линчей уже двигалась целая толпа, встревоженная и возбужденная, жадно обмениваясь обрывками слухов.
— Он поле размечал, когда увидел. Говорит, что такое уже не впервой на его земле.
— Верно, я и сам слыхал, он в кузне еще рассказывал.
— Камни стояли вверх ребром, на ворота ему траву и ветки привязали.
— Тут-то как есть истинный пищог, черный, как в старину делали. Гнездо из соломы, а внутри — мерзость кровавая. Гнилая. Это тебе не камушки-веточки… Новый морок пошел. И ведь положили, чтоб видели, чтоб сразу нашли!
— Шон говорит на Нэнс Роух.
— За священником послали.
— Худо дело, коли так.
— По мне, и то худо, и это.
Они приблизились к усадьбе, и Мэри протиснулась сквозь толпу, чтоб рассмотреть пищог вблизи. Он виднелся из-за навозной кучи позади беленой хижины Линчей. Это и вправду было небольшое гнездо, но не свитое птичьим клювом, а тщательно и продуманно сплетенное человеческой рукой. В углублении гнезда темнело что-то кровавое. Гнилостный запах мгновенно проникал в ноздри и надолго в них застревал.
Люди обступили гнездо, в ужасе крестясь, и негромко, краем рта перешептывались.
— Да уж, сами собой такие дела не делаются!
— А то! Умысел как есть, самый злодейский умысел…
— Что, по-твоему, там внутри? Что за тухлятина?
— Может, мяса кусок?
Шушуканье внезапно прорезал мужской голос:
— Отец Хили приехал! Отец Хили здесь!