В прошлый раз мужчины вломились к ней спустя два дня после того, как, придя домой, она не нашла там ни Мэгги, ни той женщины-фэйри. Тогда в хижине все было перевернуто, разбросано; на полу валялись осколки фаянса, всюду была рассыпана зола, как будто кто-то ногой разгребал и разбрасывал ее, ища что-то в очаге.
Явились они, когда уже стемнело. Они колотили в дверь ногами, стучали кулаками по штукатурке стен.
— Где она?
Нэнс, вскочив, пыталась улизнуть через заднюю дверь, но дверь заклинило.
— Нет, калинь! Где она?
— Кто?
— Где эта Шалая? Твоя тетка, что умеет всякое?
— Лечить умеет?
В ответ один из мужчин лишь сплюнул, злобно сверкнув взглядом.
— Шалая Мэгги из Мангертона, где она?
— Пищог она не делает.
Он расхохотался:
— Не делает, как же!
Нэнс вспомнилось, чему обучала ее раньше Мэгги. Как обратить на пользу себе удачу другого. Как сделать бесплодным мужчину. Какую силу имеет рука мертвеца.
— Здесь ее нет.
— Небось в канаве на задворках прячется, а?
Нэнс покачала головой:
— Она ушла, пропала, — и заплакала, заплакала от страха перед этими людьми, стоящими перед ней в доме ее покойного отца, заплакала оттого, что потеряла тетку, единственно родного человека, который оставался у нее на этом свете.
Мужчины тыкали пальцами ей в лицо.
— Если эта твоя полоумная, шальная тетка вернется, скажешь ей о том, что ее ждет! Скажешь, что мне известно, какую порчу она напустила на моих коров, и что я ей самой глотку перережу, как им перерезал!
И вот теперь в тесноте бохана руки Нэнс тряслись совсем как в ту ночь, после того, как мужчины, уйдя наконец, оставили ее одну.
Матерь Пресвятая, Мария Дева, думала Нэнс, спаси меня! Я одинокий ясень на ветру. Идет гроза, и, хоть за мною лес, молния ударит в меня.
Когда Нора проснулась на другое утро, чувствуя, как внутри все зудит от нетерпения, Мэри уже ждала ее одетая, сидя перед огнем с подменышем на коленях. Лежавшая на ее плече голова мальчика подергивалась, он скулил жалобно, по-собачьи.
— Гляди-ка, встала и сидит себе, готовенькая! Нет бы меня разбудить, мы б тогда уже на полпути были!
Мэри обратила на нее молящий взгляд.
— Что такое, что с тобой стряслось?
— Я не хочу идти.
— Это еще почему? — раздраженно бросила Нора. Она вся дрожала от волнения. Так хотелось ей очутиться на реке, так ждала она того мгновения, когда наступит ее черед погрузить эльфеныша в воду. И ощутить его сопротивление, его нежелание уйти.
— Боязно мне, — сказала Мэри.
— Чего боязно-то? В речке купаться? Так ты вчера уже искупалась, а на этот раз только смотреть будешь.
— Слишком холодно ему будет. Вы ж сами видели, как дрожал он, как трясся, синий весь… Я за него боюсь. А сегодня утром он все ротик разевал, миссис, молока просил. Он есть хочет!