— Я жду от вас ответа, миссис Лихи. Вы сказали слово «фэйри»?
Нора следила за мухой: вынырнув из дымохода, та покружила над решеткой остывшего камина, а затем шмякнулась о грязное стекло маленького оконца.
— Миссис Лихи!
Нора вздрогнула.
— Ваша служанка Мэри Клиффорд утверждает, что эта Энн Роух вознамерилась бросить в реку вашего внука на том основании, что он являлся кретином. Это не ее слова. Она называла его хилым. — Придвинувшись ближе, полицейский понизил голос: — Разумеется, очень нелегко, когда в доме такой ребенок. Может, вы хотели это сделать из милосердия, а, миссис Лихи?
Нора не ответила, и он, откинувшись на спинку стула, начал скручивать себе самокрутку, облизывая бумагу и не сводя глаз с Норы.
— Знаете, у меня есть собака, сука. Что ни год, она приносит мне щенков. Восемь щенят каждый год! Тех, кого мне удается продать, я продаю. Но иногда, миссис Лихи, среди щенков попадается заморыш. — Со скрипом отъехав на стуле от стола, он поискал в кармане спички. — Кто ж его возьмет, заморыша!
Нора глядела, как он закуривал, как махал спичкой в воздухе, пока она не погасла.
Полицейский направил самокрутку в ее сторону:
— Так что я делаю каждый год со щенками, которых не продать? Догадываетесь, миссис Лихи?
— Нет.
Он затянулся самокруткой и, не сводя глаз с Норы, выпустил вверх облачко дыма.
— Я топлю их! Отношу на реку и топлю этих крошек, пока они еще ничего не соображают. Но, миссис Лихи… — Он затянулся еще раз, к губе его прилипла бумажка. — Миссис Лихи, ребенок — это вам не щенок! — Он покачал головой, по-прежнему не отводя взгляда от Норы. — Не важно, кем вы считали мальчика. И пусть был он для вас тем же заморышем. Если вы утопили его умышленно, то вас повесят. Да, повесят!
Нора прикрыла веки, и перед глазами ее вновь возникла картина: слабое дрожащее мерцание тела под толщей темной речной воды: ширящиеся пятна света на берегу; ветви деревьев, а в них стаи птиц.
— Это был не мальчик.
— Сколько лет было ребенку, миссис Лихи?
— Оно… Четыре года.
— Опять вы говорите «оно». — Он что-то пометил в своей бумаге. — И как долго находился он на вашем попечении?
— С тех пор, как дочь моя померла.
Как хотела бы Нора понимать, что он там пишет! Она удивлялась, до чего красивые тонкие черточки выводит эта рука, — такая грубая и заскорузлая.
— И долго это длилось, миссис Лихи?
Нора помолчала, веки ее дрожали.
— С прошлой жатвы. С августа прошлого.
— Вы не могли бы описать состояние Михяла.
— Состояние?
— Как он себя чувствовал, миссис Лихи.
— Можно мне воды, пожалуйста?
— Сначала ответьте на вопрос.