Нора кивнула, все еще пряча лицо в ладонях.
— И вы раскаиваетесь, понимая теперь, что это не так?
Она вытерла нос рукавом и задержала взгляд на блестящем пятне.
— Это не Михяла тогда нашли, — прошептала она. — Тот ребенок — никакой мне не внук.
— Вы что, не признали собственного внука?
Она покачала головой:
— Нет. Он стал другим. Я его прежде видела, а мне принесли другого.
— Это Энн объяснила вам, что он изменился потому, что теперь это фэйри?
— Она сказала, Михяла наверняка забрали фэйри и что калека этот — тоже их породы. Говорила, сможет вернуть мне внука.
Не сводя с Норы внимательного взгляда, констебль свернул себе другую самокрутку.
— Миссис Лихи, вы, женщина во всем прочем вполне уважаемая, поверили особе, утверждавшей, что ваш парализованный внук — это существо иного мира?
— Парализованный?
— Которого ноги не слушаются.
Нора вытерла глаза концом платка.
— Как вы это назвали? Каким словом? Еще разок, пожалуйста.
— Парализованный. Это медицинский термин. Так говорят про таких, как ваш внук, кто не владеет ногами, руками или ни тем ни другим. Это распространенный недуг, миссис Лихи. Невозможность двигаться. И именно этим, согласно заключению коронера и его помощников, страдал Михял.
— Нет! Он не страдал! Это был не он!
— Он, миссис Лихи. — Полицейский резко подался вперед. — Все эти разговоры о фэйри… Чем только не тешат себя люди, не желающие смотреть правде в глаза!
— Он станет ждать меня! — опять заплакала Нора. — Будет ждать, а дома никого, никто не встретит! О господи, силы небесные!
— Это вы сами себе внушили, миссис Лихи? Или все произошло намного проще: дать бедной старухе курицу, немного торфа — очаг растопить. А за это она избавит вас от вашего заморыша, болтая всю эту чушь насчет фэйри.
— Неправда! — Нора сжала кулаки. — Михял будет дома! Его вернут! Ведь я все, все сделала, чтоб он вернулся! А вы меня здесь держите! Я ж только того и хотела, чтоб он вернулся, чтоб со мной опять был!
Констебль, прищурившись, затянулся самокруткой, не спуская глаз с Норы. Застрявший между его губ кусочек бумаги трепыхнулся.
— Конечно, миссис Лихи! Конечно!
Нэнс глядела вверх со дна телеги, с громыханьем катившей по дороге через Килларни. Каждый камень, каждая рытвина отдавались болью в ее костях с такой силой, что вскоре ей стало казаться, что немногие еще оставшиеся во рту зубы вот-вот выпадут от очередного толчка.
Нэнс не привыкла к такой быстрой езде, не привыкла видеть перед собой резво бегущую лошадь, настораживающую уши на каждый окрик сидящего на козлах мужчины в темном плаще с грязным воротом по самые уши.