— А-а, стало быть, не верите. А я вам вот что, отец, скажу — что это добрые соседи помогли мне из горя и нищеты выбраться, что это они привели меня в эту долину, к отцу О’Рейли. Это они мне жизнь сохранили, когда я с голоду помирала в Килларни, когда семьи лишилась и осталась одна, без мужа, без денег, без ничего. И это они подарили мне знание, как людей лечить и снимать с них заклятие колдовское, и…
— Язычество — даже говорить о них, верить, что они существуют! — На лице священника отобразилось нечто вроде жалости. От этого снисходительного взгляда Нэнс охватила ярость.
— Что ж, слава Господу, и да поможет он священнику, которому не нравится, что я лечу больных. Господь знает, как нелегко мне мой кусок дается, и хоть я живу в бедности, и всегда жила, но никогда не побиралась. Разве я кому что плохого пожелала или сделала? И разве не лечила я прежнего священника, который всегда во всем доброе видел?
Отец Хили покачал головой:
— Вот и обратил свой взор ко злу. Знаешь, женщина, как говорят? Дорога в ад вымощена благими намерениями.
— Дорога в рай, святой отец, тоже свои знаки имеет. Только не видна она в темноте-то, ночью…
Священник недовольно фыркнул:
— Я не потерплю здесь плачей и плакальщиц и не потерплю женщин, что морочат несчастных больных разговорами о волшебстве и фэйри. Бога ради, оставайся здесь повитухой, помогай хворым, но я не желаю, чтоб в моем приходе насаждалось суеверие теми, кто хочет на нем нажиться.
— О, сами-то вы в хорошем деле поднаторели — списываете нам грехи за деньги и не даете честной женщине иметь кусок хлеба за то, что она людям помогает!
— Я пытался поговорить с тобой по-хорошему, Нэнс Роух. Я приехал, чтоб наставить тебя на путь истинный. Но ты упрямишься, а значит, мне придется позаботиться о том, чтоб ты покинула мой приход.
— Люди не позволят вам меня выгнать, я нужна им. Сами убедитесь, что я им нужна!
— Не думаю, что у тебя это выйдет, Нэнс Роух, что бы ты там ни считала.
И, поднырнув под низкую притолоку, священник вышел из лачуги и прошествовал к своему ослу, пасшемуся на лесной опушке. Выйдя за ним следом, Нэнс смотрела, как он сел на осла, как дал ему хорошего, от души, пинка, пришпорив каблуками. Выезжая на дорогу, он оглянулся:
— Полно, Нэнс. Брось свои плачи и все эти россказни насчет фэйри. Не садись с дьяволом кашу есть, у него ложка длиннее.