– Анна Тер Сегет, правда ли, что вы помолвлены с Правящим Арием?
А у меня есть выбор? Серьезно?
Огромной силой воли надевая бесстрастную маску, я подняла голову, сделала шаг в сторону трона, вкладывая руку в протянутую ладонь Тени, и спокойно и громко сказала:
– Да.
22
Ш-ш-ш. Клубы дыма.
Изморозь и опаляющее пламя.
Я ползу по каменной дороге – не могу подняться, меня когтистой лапой придавила тяжесть. Кажется, за мной кровавый след… Мощеная дорожка вымазана моей кровью.
Мне больно и страшно. Сзади кто-то наступает, но надо ползти.
Боль.
Я чувствую запах крови и собственный всепоглощающий ужас. Я понимаю, что не успею, но не могу же я просто лечь и сдаться? Или могу? Просто лечь и умереть…
Меня выворачивает от боли и ужаса.
Я не думаю в этот момент ни о своих родных, ни о своей жизни. Я думаю только о том, что конец близко. И за мной по пятам идет смерть…
И наступает темнота…
Резко поднявшись на своей кровати, я выдохнула и впилась взглядом в привычно роскошное убранство, будто пытаясь уцепиться за родные стены. Снова этот сон… Наверное, алкоголь и стресс этой ночи сыграли со мной злую шутку. Судя по освещению комнаты, было уже утро, но не позднее. Сколько я спала? Четыре? Пять часов? Чувствовала себя совершенно разбитой. И покрытой липким потом.
Вчера моих сил хватило только на то, чтобы стянуть платье и рухнуть в кровать, поэтому я даже не стала смотреть на свой размазанный макияж и всклокоченные волосы. Постояла, просыпаясь, и нырнула в прохладную купель. Оттуда в горячий душ. Спустя некоторое время я пришла в себя.
В зеркале отражалась бледная девушка с синевой под глазами. Меня немного потряхивало. Я подошла к отражению и прислонилась к нему лбом, будто пытаясь перенять силу от себя самой же.
– Все получится, Аня. Все будет хорошо.
Голос был хриплым и каким-то незнакомым. Я расчесалась, привела себя в порядок, надела легкую домашнюю одежду, налила себе любимый «почти кофе», который уже приготовили служанки, и только потом позволила себе подумать о произошедшем.
Вчера Рон и друзья вытрясли из меня все подробности – и о той ночи с Правящим, после которой появилась татуировка, и о наших отношениях, которые фактически отсутствовали, о преследовании Эля. Чувствовала себя вывернутой наизнанку…
И бал… Лицо Эля в тот момент, когда Арий объявил о нашей помолвке – боль и ненависть. Что ж, от любви, как говорится… Во всяком случае, умирать теперь из-за меня никто не будет. А ненависть переживу. Как и презрение его матери, которая бросилась за любимым сыночком, выскочившим из зала. Его отец, правда, смотрел с благодарностью, но честно говоря, мне не было дела до его понимания. Не было дела и до шепота и изумления придворных: я же дикарка, что с меня возьмешь. Пусть удивляются. Лишь несколько человек заслуживали внимания.