— Конечно, боишься. Но можешь расслабиться. Я не собираюсь тебя убивать. Ты нужна мне живой.
Почему-то это показалось Гвен хуже, чем простая угроза убить её. Она уже не чувствовала собственных пальцев, руки вспотели, и пистолет выскальзывал из них. Её сердце билось так отчаянно, что пульс на шее наверняка был виден невооружённым глазом.
Теперь остальные водяные ведьмы были намного ближе. Гвен могла чувствовать их запах — вонь чего-то влажного и гниющего. Она не могла убить их всех. Даже если бы она выстрелила в Саскию, как бы она справилась с другими? Они разорвали бы её горло прежде, чем она успела бы что-либо сделать.
— К-кто ты на самом деле? Откуда ты взялась?
— Отсюда и оттуда. Изначально — из мира, который находится очень далеко отсюда.
Надо продолжать разговаривать с ней.
— Как он назывался?
— Стрепто. Нельзя сказать, что это имеет большое значение. Он исчез. Меня там не было, я путешествовала. Когда я вернулась домой, его уже не было. Так что я прибыла сюда одна — последняя оставшаяся в живых.
— Одна?
— Сначала. Теперь уже нет.
— И чего ты хочешь? — Гвен сжала свой тяжёлый пистолет ещё крепче, держа его — он казался таким тяжёлым — нацеленным на лоб Саскии.
— Мы должны попасть туда, — ответила Саския, показывая вниз, на землю.
Хаб. Где Джек и все остальные лежат при смерти.
Саския сделала ещё один шаг вперёд. Теперь срез дула пистолета Гвен был не более чем в тридцати сантиметрах от её головы.
— А сейчас моя очередь задавать вопросы. Как тебя зовут?
— Гвен.
— Ты поможешь мне попасть туда, Гвен. Меня не интересуешь ни ты, ни твои друзья, но мне нужно кое-что из того, что у вас там есть.
— Ты не получишь это.
— Думаю, получу. С твоей помощью.
— Я рискну и убью тебя. Ты не попадёшь в Хаб.
— Ты уверена в этом?
Гвен крепче сжала пистолет.
— Хочешь проверить?
— Если ты сейчас выстрелишь, это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни, Гвен.
У Гвен во рту пересохло, так что она едва могла говорить.
— А я, стреляющая в тебя, стану последним, что ты увидишь в своей жизни.
Саския сделала ещё шаг.
— Я предупреждаю тебя! — крикнула Гвен.
Саския улыбнулась.
Вот оно, поняла Гвен. Последнее действие в её жизни. Сердце так колотилось, что это отзывалось болью в груди и животе. Она чувствовала, что хочет только остановиться и заплакать, но знала, что не может этого сделать. Это было последнее действие. Она думала о Тош, умной и доброй Тош, и об их разговоре на станции техобслуживания — о профессоре Лене и Рисе. По её лицу текли слёзы, и она понимала, что сейчас не может говорить. Ей оставалось только одно. Тихо, задыхаясь, она сказала последнее «прощай» Рису и нажала на спусковой крючок.