Весной 1994 года начались мои рекламные поездки по магазинам. Издательство договаривалось с «Бордерс», с «Барнс энд Ноубл» или с другими книготоргующими гигантами о дате моего выступления, высылало им заранее ящики книг. Я приезжал, выступал перед кучкой читателей, которым некуда было девать время, зачитывал отрывки, надписывал купленные экземпляры. Но несмотря на все рекламные усилия, несмотря на множество положительных рецензий в американской прессе (сравнивали даже с Набоковым и Булгаковым!), бестселлером роман не стал. Американские друзья, гордившиеся своим бунтарским прошлым 1960-х годов, сознавались мне, что при чтении им трудно было проглотить мои сарказмы в адрес либерально-эгалитарного энтузиазма — свобода! равенство! братство! — которым была пронизана и освещена их юность. А ведь это именно их поколение в 1990-е заняло командные посты в книжном бизнесе, журналистике, кинематографе.
Мне оставалось утешаться тем, что в России роман набирал популярность, новые издания выходили и расходились так же быстро, как первое. Кроме того, осенью 1994 года загорелись светляки надежды и на преподавательской тропинке.
NB: Студенческая молодёжь так спешит ввязаться в каждую новую революцию, словно предчувствует: прочтёшь какой-нибудь учебник про старую — и пыл остынет.
Среди участников колумбийского семинара было несколько профессоров из не самого престижного, но всё же заметного нью-йоркского вуза — Хантер Колледжа: Алекс Александр, Элизабет Бижу, Эмиль Дрейцер. Имея возможность присматриваться ко мне в течение восьми лет, они, видимо, сочли меня подходящей кандидатурой на должность временно приглашённого лектора. Последовало предложение прочесть курс лекций по русской литературе русскоязычным студентам в 1995 году. Плата была очень скромной, что-то около двух тысяч за курс, но я с радостью согласился. Ведь это, наверное, только начало! Я покажу себя, и вскоре последуют новые приглашения.
Десантник, идущий на опасное задание, так не готовится к решительному прыжку, как я готовился к роли настоящего профессора.
Прежде всего надо было соблюсти формальности: собрать и послать копии своих дипломов (Политехнический в Ленинграде и Литературный институт в Москве), список опубликованных книг и статей, резюме, рекомендации авторитетных профессоров. Ради последнего пересилил неловкость и обратился с просьбой к Бродскому:
«Дорогой Иосиф!
То ли молитвами моих бедных авторов, то ли проклятьями моих неведомых врагов судьба была подвигнута на странный ход: я получил скромную преподавательскую работу в Hunter College на весенний семестр — читать курс по русской литературе XIX века. Немного помогло этому то, что я собрал свои доклады на эту тему (от Пушкина до Бродского) и издал их под одной обложкой, назвав сборник “Бремя добра”.