— И при чем тут твоя бабушка? — Бабушка живет теперь у Хельге и Якоба, потому что тетка Агнесс выгнала ее из дома, ну, или сделала все, чтобы выгнать.
— И? Какая роль предлагается в этом тебе? Повлиять на господина барона, чтобы выделил бабушке пенсию? Или сразу — девчонкам Хельге — приданное?
— Мама! Хельге написала, что бабушка забеспокоилась, потому что подумала, раз ты не отвечаешь на письма, значит, с тобой что-то случилось. — Я решила умолчать про просьбу Хельге. Почему-то, не хотелось обсуждать это сейчас, потому что я понимала, в этот раз они обе: и мама, и Хельге — по-своему правы.
— Ну да, ну да…. Агата, девочка, все то время, что я работала компаньонкой, я получала от своей семьи ровно по одному письму в год. И там писалось только о том, что ты жива, здорова, съела за год столько-то припасов и опять выросла изо всей одежки. Неужели ты не понимаешь, что теперь, когда мы стали жить хорошо, мы стали очень любимыми родственниками для всех, кому раньше только мешали? Знаешь, о чем писала мне твоя бабушка?
— Кроме того, что спрашивала о тебе и обо мне?
— Да, кроме того.
— И о чем же?
— О плохих урожаях. О грабительских расценках местного доктора. О плохом приплоде скота…. В общем, как все плохо. А также постоянно спрашивала, не примем ли мы у себя хотя бы одну из твоих кузин, чтобы у девочки было будущее. Какое будущее могло быть у девочки в приживалках без манер, гардероба и приданного — об этом твоя дорогая бабушка не задумывалась. Очевидно, об этом предлагается позаботиться мне… Ты понимаешь, я надеюсь, что стоит только дать слабину, и наши родственники не оставят нас в покое. И хочу напомнить тебе, что мы живем здесь отнюдь не на свои деньги. Неужели ты думаешь, что я целыми днями развлекаюсь?
— Я думала, тебе нравится учиться.
— Нравится. А еще меня в мой первый год в свете только ленивый не пнул за отсутствие манер и необразованность, за происхождение и отсутствие скорого наследника…. Господин барон приложил массу усилий и задействовал все свои связи, чтобы меня, в конце концов, приняли. И я поклялась себе, что мы никогда больше не причиним ему таких неудобств.
— А почему ты не сказала мне об этом раньше?
— Не хотела пугать. Тебе ведь тоже вскоре предстоит выйти в свет.
Я не нашлась, что ответить. Пугать меня она не хотела. Проще было заставить меня поверить, что я ей мешаю. И вообще, она что, думает, что непуганую меня в свете лучше примут? Мама прервала мои раздумья:
— Иди, Агата, займись чем-нибудь полезным. И не забивай себе голову всякими глупостями. Помни, что я тебе говорила.