Затем ханский гнев обернулся на предводителей крымских Мансуров. Сафа Герай явился с войском в их улусы и истребил там всю знать, от мала до велика, начиная с Гулюм-бея, его сыновей и братьев. Те, кому посчастливилось бежать в Азак или в Польшу, с ужасом рассказывали, что было казнено до полусотни мирз, а спаслось лишь пятнадцать. Осиротевшие буджакские и мансурские улусы были переданы под начало знатных волжан из семейства Ур-Мамет, не причастных к убийству Хусама и Саадета и сохранивших верность хану.[459]
Так в Крыму свершился настоящий переворот: знатнейший и могущественнейший клан, десятилетиями пытавшийся диктовать свою волю ханам, был за считанные дни приведен в полную покорность бахчисарайскому престолу. Ширины уже давно не отваживались всерьез спорить с ханом за влияние в Крыму — а теперь настал черед уяснить это и Мансурам. Времена менялись, и эпоха всесилия знати уходила в прошлое.
Случившееся нельзя назвать вздорной вспышкой ханского гнева, ибо еще заранее, предрешив расправу с ногайскими мирзами, Бахадыр Герай заручился одобрительной фетвой кефинского муфтия Афиф-эд-Дин-эфенди.[460] Для того, чтобы муфтий, подчинявшийся не хану, а одному лишь падишаху, согласился со столь суровым решением, безусловно, требовались очень веские доводы — и таким доводом могла стать только государственная измена.
Мураду IV пришлось не по нраву то, что Бахадыр Герай, отговариваясь польской угрозой, снова оттягивает поход под Азак. Ханский посланец был принят в Стамбуле неприветливо, а поход на Польшу султан запретил[461] — между тем, уже подошла зима и донскую кампанию пришлось отложить до следующего года. Похоже, что именно на такой отказ и рассчитывал Бахадыр Герай, который на самом деле не собирался воевать ни на востоке, ни на западе. Хан предпочитал заключить с соседями мир в обмен на увеличение ежегодных выплат: так он поступил с Москвой (пусть ханским служителям и довелось прибегнуть к рукоприкладству, чтобы заставить русских послов согласиться на требуемые суммы[462]), к этому же он склонял и Польшу.[463]
Мурад разгадал уловку Бахадыра. Внезапно переменив свое решение, он приказал хану собираться в польский поход, да еще и поставил задачу: собрать не менее 8 тысяч невольников, ибо империи нужны гребцы для галерного флота. Не ожидавший столь резкого разворота Бахадыр Герай замешкался — и Мурад IV резко укорил его: «Почему вы до сих пор пребываете в праздности и не посылаете войска на неверных? Или вы с ними заодно?».[464]
Возглавить поход охотно взялся калга Ислям Герай. Мечтая отомстить неприятелю за проведенные в плену годы, он повел своих бойцов не на Подолье и Галичину, куда обычно ходили крымские войска, а в те же места, где одиннадцать лет назад сам попался в руки польских солдат — на Киевщину. Султанский приказ был исполнен: Исляму Гераю удалось собрать нужное количество пленников. Но навстречу ему с Западной Украины уже несся быстрым маршем Конецпольский — и калга счел за лучшее повернуть обратно. Польское войско пыталось преследовать его, однако поднявшиеся февральские бураны остановили погоню. Так калга отомстил за свое былое поражение — правда, дорогою ценой: в походе погиб его брат, нурэддин Сафа Герай.