Потом, найдя в себе достаточно злости, она подняла голову и посмотрела прямо на него:
– Перестаньте на меня рычать! Ничего не случилось.
– Мне кажется, я уже говорил, что вы не умеете лгать. – Голос Макса звучал спокойно, но от этого показался ей еще более угрожающим. – А теперь расскажите мне, что произошло.
– Ничего. Я встретила его у Ривза. Он вел себя так же несносно, как обычно. Вот и все.
– Нет, – медленно произнес он, не спуская с нее глаз. – Не все.
У Софи мелькнула мысль сказать ему какую-нибудь дерзость и покончить с этим. Но упорный взгляд его стальных серых глаз и противоречивые чувства, бурлившие внутри, лишали уверенности. Софи подошла к холсту. Лучше бы она вообще не умела рисовать. От этого одни проблемы.
– Он рассказал мне о своей связи с Сереной. Еще одна деталь, о которой вы забыли упомянуть. Может, стоит спросить, что еще я должна знать, пока кто-нибудь другой не решил меня просветить? Как вы заметили, я не умею лгать, и мои способности притворяться уже на пределе. Но теперь я, по крайней мере, понимаю, почему он за мной «охотится», как вы выражаетесь. Я знала, что между вами что-то произошло. Вы должны были мне все рассказать!
– Природа наших отношений не предполагает такого рода откровенности.
Это было как удар в живот. Софи невольно оперлась рукой о край мольберта. Макс, видимо, тоже осознал, что сказал, шагнул к ней, но она предупреждающе подняла руку, остановив его. Никто не произнес ни слова.
– Простите. Я выразился неудачно, – наконец сказал он.
– Но это правда, – холодно ответила она. – Тем не менее будет лучше, если вы расскажете мне, к чему еще я должна быть готова.
– Полагаю, суть вам уже известна. После того как Серена… умерла, между мной и Уивенхо произошла ссора. Потом я уехал в армию. С тех пор мы почти не встречались. До настоящего времени.
– Вы имеете в виду дуэль?
– Совсем не так романтично. Скорее потасовка. Мы оба были пьяны, поэтому я мало что помню, но он наградил меня этим, – Макс показал шрам на левой руке, – а я сломал ему руку. Левую, к сожалению.
В памяти Софи возник тот момент в парке, когда Макс безжалостно схватил Уивенхо за руку, и тот побелел от боли. Внезапно все стало очевидным. Глупость ее мечтаний. Бессмысленность чувств.
– Если бы не Серена, вы никогда не сказали бы Уивенхо тех слов… О том, что мы помолвлены. Вы думали совсем не обо мне.
Она слышала свой голос – спокойный, разумный, очень отстраненный. И ничем не выдававший боли, гнева и стыда, которые жгли ее изнутри. Но, по крайней мере, она научилась подражать его холодной манере.