— У нас хоть детская смесь какая-нибудь есть? — с тоской спросил Дима.
Аня только что собралась с силами сообщить ему, что — нет, в магазин выбраться было некогда, вообще ничего нет, кроме цельного молока, а его давать младенцам еще рано, как в дверь позвонили.
Аня, обессиленная, рухнула на табуретку с Лидочкой, и Дима, тряся неугомонную Соньку, пошел открывать сам.
Аня слышала, как щелкнул замок, потом раздалось короткое потрясенное Димино восклицание, а потом воцарилась полная тишина. Какие-то мгновения Аня наслаждалась этой божественной тишиной, пока до нее не дошло, что Сонька каким-то образом оказалась утихомирена. Удивляло, правда, почему Дима не возвращается в комнату. И кто вообще пришел?
Аня уже собралась встать и выглянуть в прихожую, как вдруг из коридора спиной вперед вошел Дима, свесив пустые руки. Неужели просто уронил Соньку, потому она и замолчала?! Однако тут же Аня вскочила с кресла, забыв об усталости: перед ней стояла Ирина с девочкой на руках.
Иркины плащ и платье были расстегнуты, Соня упоенно сосала одну грудь, а другая, великолепная, пышная, перламутро-белая, колыхалась при ходьбе, словно перезревший плод. Ужалив Аню коротким ненавидящим взглядом, Ирка властно махнула рукой — Дима выхватил у жены недовольно кряхтящую Лидочку и покорно подал ее Ирине. Розовый ротик впился в набрякший сосок, Лидочка издала глубокий сладострастный стон… и Аня почувствовала, как ее глаза заволокло слезами глубокого физического облегчения. Она поникла на табурете, и даже ужасная мысль о том, что Ирка вот так, прижимая к груди девочек, может выйти в незапертую дверь и кануть в горьковскую ночь, не могла заставить ее шевельнуть ни рукой, ни ногой.
Впрочем, Ирка не собиралась бежать. Напротив, она удобно уселась у стола, подтянув под ноги маленькую скамеечку, и со спокойным, чуточку отрешенным выражением лица вслушивалась в захлебывающееся сосанье близняшек.
Постепенно смертельная, оцепеняющая усталость ослабила свою хватку, и Аня смогла шевелить не только руками, но и мозгами. И сразу же ужалила догадка: что-то случилось. Причем не в пользу Литвиновых — иначе Ирка не возникла бы так внезапно на пороге их квартиры, не держалась бы так независимо и вальяжно. Случилось что-то плохое!
Димино осунувшееся лицо было исполнено такой же тревогой. Он тоже чуял неладное и, слава богу, поглядывал на Иркины обнаженные телеса без всякого вожделения.
Наконец Лидочка наелась и выпустила сосок. Глазки ее утомленно закатились, изо рта поползла белая жижица. Тут Аня нашла в себе силы подняться и забрать девочку. Подержала ее торчком, похлопала по спинке, дав срыгнуть, коснулась губами лобика и отнесла в соседнюю комнату, где оборудовали детскую. И сразу почувствовала себя лучше, как только между любимым дитятею и опасной (хоть и безусловно полезной) гостьей воздвиглась преграда в виде стены.