Бен закусил верхнюю губу и взял один пакетик. Разорвал его, высыпал сахар в кружку.
– Я просто хотел проявить любезность, – оправдался он.
– Не страшно, я понимаю, – улыбнулась Оснат. – Я ведь не знала, сколько сахара ты кладешь.
– Да-да. Конечно.
Он помешал кофе в кружке, сделал еще глоток – на этот раз было уже куда терпимее.
– Как тебе спалось? – спросила Оснат.
– Отлично, – сказал Бен. – Спалось хорошо, кровать очень удобная и…
Он посмотрел на нее, увидел легкую улыбку на ее лице и вздохнул:
– Отвратительно. Спалось просто ужасно. Эта раскладушка – полное говно, все время скрипит, матрас очень тонкий, какая-то пружина впилась мне прямо между лопаток. Не знаю, сколько часов я смог проспать. Даже сейчас, когда я сижу на ней, и то проваливаюсь.
– Да ладно?! – Оснат вопросительно подняла бровь. – А я так люблю на ней спать!
Бен подозрительно на нее посмотрел, она рассмеялась. Он растерянно улыбнулся, отвел взгляд, и они снова принялись за кофе, делая синхронные глотки.
– Откуда ты знаешь Вольфа? – спросила Оснат.
– Как-то я делал репортаж о людях из его дома престарелых, – сказал Бен. – И вышло так, что мы подружились. Я приходил раз в неделю или две, играл с ним в шахматы, разговаривал. Он был… мм… не таким, как все. А ты как с ним познакомилась?
– Когда я начала здесь работать, официально владельцем паба был он, и собеседование при приеме вел он. Иногда мадам Вентор просила меня навестить его в доме престарелых и рассказать, как тут дела, или передать письма – они все еще приходили ему сюда, на этот адрес.
– Он долго здесь прожил?
– Да, пока не переехал в дом престарелых. На третьем этаже, над квартирой Вентор. И да, у нас тоже был особый ритуал: я приходила и приносила какой-нибудь новый крепкий напиток, который мы получали. Ему страшно нравилось их пробовать. Иногда я забегала к нему, просто чтобы поговорить. Все думали, что я его внучка. Он был настолько не похож на обычных стариков! Внутри – как будто ребенок.
– И все эти истории…
– Да, – сказала Оснат. – И все, что он говорил о жизни. У него был такой острый, пронзительный взгляд. Тихая радость человека, который немало повидал, а теперь отдыхает, довольный собой. Мне нравилось, как он всегда говорил, что не важно, куда судьба тебя забросит…
– Главное – не жить мелко, – подхватил Бен.
Оснат замолчала и улыбнулась сама себе.
– Да, – мягко сказала она и поднесла кружку к губам. – Я не уверена, что мы правильно понимали, что он имел в виду. Многие люди считают свою жизнь мелкой, просто потому что все время сравнивают. Он говорил о великой жизни, которая суждена тебе, а не кому-нибудь еще. Жизнь, которая тебе как перчатка, сказал он мне как-то раз. По-моему, Вольф говорил не о высокой жизни, а о глубокой.