— Стреляй! — требовала баба, открывая огромный железный рот навстречу Блаките. И она выстрелила. Горящий факел воткнулся в живот старухи и, сломавшись, будто о железный щит, упал на землю.
— Глупая хрюшка! — захохотала баба. — Я же тебя предупреждала — в этом мире далеко не все зависит от тебя. Меня нельзя убить! — и снова приказала. — Стреляй!
Блакита вздохнула и натянула тетиву. Горящая стрела метко прошила соломенную крышу, и дом вспыхнул.
— Мне нужно много пепла! Очень много пепла! — не унималась гигантская баба, которая уже выросла почти до размера дерева. И девочка со слезами на глазах снова выстрелила, а потом еще и еще, — пока все домики не поглотили красные языки.
Баба перестала расти, перепрыгнула через речку и принялась гулко плясать на поляне между домов, вторя танцу огня. А Блакита сидела на верхушке и наблюдала, как рушится мир — домики раскалываются на части, искрясь и шипя, и дым черными вихрями подбирается к Луне, чтобы и ее поглотить навсегда, оставив только мрак.
У Блакиты в сердце тоже был мрак. Она швырнула лук вниз и заплакала, вынужденно наблюдая за разрушением, в котором виновата лишь она одна. Наблюдала и ждала конца. «Может, так и нужно было. Для чего-то», — успокаивала она себя, вспоминая слова старухи о том, что ничего от нее не зависит, что все уже давно предначертано, и она просто следует плану. Но чей это план, она не знала.
— Пепелок развею, огурчики посею, — услышала Блакита и заметила, что дома сгорели дотла, а гигантская баба принялась собирать пепел в железную пасть, загребая его руками, будто-то лопастями. Набив полную пасть, старуха снова перепрыгнула через речку, и даже не взглянув на девочку, побежала, круша деревья, к своему огороду.
Сердце Блакиты грызла вина, а глаза — боль. Ей было жаль девочек и себя, и даже маму, которая, как ей казалось, где-то там далеко ищет ее, а если и не ищет, то ждет. И она снова расплакалась.
Время от времени она замолкала, прислушиваясь — ей казалось, что рядом плачет кто-то еще. «Может быть это эхо?» — подумала она, потерла глаза и вдруг увидела возле себя на ветке девочку в красном платье, которую повстречала в начале пути. От неожиданности она пошатнулась, но чужачка поймала ее, не дав упасть.
— Это ты плакала? — спросила Блакита.
— Нет, не я, — ответила черноволосая.
— Я все уничтожила, — сквозь слезы процедила девочка.
— Все правильно, — услышала она в ответ знакомую фразу. — Но это еще не все.
Затихнув, Блакита снова уловила еле слышный плач. — Но кто же это плачет вместе со мной? — поинтересовалась она.