— А как думаешь, почему они не любят крыльев? Ну — наше руководство не любит? — задумчиво спросила я.
— Например — боятся того, что можно упасть.
— А ещё? — не унималась я.
— Находят это не удобным, боятся высоты или полётов, да сколько угодно можно придумать вариантов и просидеть так до завтра. На вот тебе лучше хорошую новость! — и мама кинула в меня маленькой подушечкой.
— Оп! Есть! И что это у нас за новость? — стала я с любопытством вертеть и переворачивать в руках подушечку и даже весело заулыбалась.
— Бывает, что люди меняют свое отношение к определённым вещам. Спокойной ночи!
И мама с очень хитрым видом, поцеловала меня в щечку и тихонечко вышла, оставив меня в задумчивости.
Несмотря на мамину хорошую новость, несколько дней я ходила мрачная и почти не летала.
Я думала так:
— Бывает, конечно, что люди меняют своё мнение. Но как сделать так, чтобы его поменяли нужные люди и ещё и в правильную сторону. Вот это неясно! Может надо слетать лично к двум этим тётям и показать им мои крылья? Они им понравятся и они поменяют? — я сначала радовалась такой идее, а потом, в нерешительности вздыхала — Или окончательно решат, что крылья это ужасно и опасно. Нет! Лучше я не буду так поступать.
— Или надо захотеть очень сильно того, чтобы они поменяли своё мнение. И они поменяют? Как с крыльями…
И я хотела очень и очень сильно. И всё ждала. Когда же это мнение поменяется?! И нам позвонят и скажут «Извините! Произошла нелепая ошибка!»
Но никто не звонил, а значит, оно, это самое мнение, судя по всему, — не менялось.
От этого было очень обидно. Наверное, я обиделась на крылья. Или крылья обиделись на меня. Точно не знаю. Но летать почему-то не хотелось.
Маша бродила за мной по пятам, тоже грустила, вздыхала и поглаживала тихонько и сочувственно мои крылышки.
Бабушке я пока ничего не рассказывала — мама попросила подождать немного. Она тоже так сказала, как Варвара «Мы что-нибудь придумаем!». Добавила только, чтобы я «не спешила с выводами».
А папа, увидев меня такую печальную и нелетучую, спросил:
— Это что у нас творится?
Я вздохнула громко-прегромко, так чтобы даже соседи услышали, и поведала:
— С крыльями в мюзикл не берут!
— Вот так?! — удивился папа. — Активные деятели искусства на поверку оказались личностями приземлёнными?!
— Да! — трагично соглашалась я с его непонятностью. И переходила к следующему пункту моей трагедии: — Надо удалять!
— Кого удалять? — весело насвистывая, поинтересовался папа. Его, похоже, моя беда мало расстроила.
— Крылья удалять! — хмуро и торжественно объявила я.