Холод Сиэтла вскоре сменился пальмами Калифорнии, Голливудскими холмами, аллеей славы и утопающим в облаках мостом Золотые ворота. Последний пункт нашего тура — Сан-Диего, где и произошло то, чего я давно перестал ждать. Я давно перестал задавать Эндж вопросы, способные вскрыть несоответствия в ее историях. Я перестал искать поводы поймать ее на лжи или выдумке. Я поверил ей. Поверил в то, что она — если и не ангел, как говорила — то точно существо из параллельной вселенной. Впрочем, ангел так ангел. Пусть будет так — решил я.
Закончилось последнее выступление. Отгремел банкет. Прошла финальная пресс-конференция. Поздно вечером мы вернулись в свой номер в отеле. Как всегда вдвоем с Энджи — остальные после официальной части отправились прямиком в клуб.
Энджи сидела на кровати, скрестив ноги, и рисовала в своем блокноте плывущие над городом облака. Я собирал принадлежности в ванной: зубные щетки и прочие мелочи. За время гастролей мы с Эндж еще больше сблизились. Нас можно было бы назвать настоящей парой, даже почти полноценной, если бы ни вся эта ерунда с сексом. Никаких отношений у нас так и не получалось, хотя я хотел ее безумно. Она была красивой хрупкой девушкой, к тому же, я был влюблен. Но как только дело доходило до постели, Эндж становилась вдруг невероятно скованной, напряженной, и секс становился просто физически невозможным. Энджи переживала — я видел и чувствовал. Она повторяла, что хочет отдать мне всю себя, но у нас ничего не получалось. Я целовал ее шрамы на спине, обнимал крепко, и так мы засыпали каждую ночь. Она сжималась в комочек и куталась в моих руках, словно в теплом одеяле. У нас не было секретов друг от друга, вещи кочевали из моей сумки в ее и наоборот. Энджи была у меня вся как на ладони. Казалось, не было ничего, чего бы я не знал об Энджи Сапковски. Я знал даже, какие водопады разбиваются о сверкающие камни на ангельских небесах. Я знал, почему ангелы так любят бывать среди людей и как печалятся, когда люди причиняют друг другу боль.
Я вышел из душа, собрал зубные щетки, оглянулся и увидел сумку Эндж, небрежно брошенную за дверь. Машинально, ни секунды не задумавшись, я взял ее за одну ручку. На кафельный пол из большого расстегнутого кармана выпали три маленькие оранжевые баночки с таблетками. Я смотрел на них, как на три огненных шара, упавших с неба. У Эндж лекарства? И судя по всему, серьезные. Но она даже простудой никогда не страдала. Она могла есть самую сомнительную уличную еду, и никогда у нее не было даже легкого несварения. Я присел и взял баночки в руки. На каждой из них была наклейка с названием и дозировкой. Антидепрессант и два психотропных. Что-то внутри подсказывало — выписать их мог серьезный психиатр по серьезному рецепту.