В кулуарах с коллегой (как и я, не совсем историком по специальности) разговаривал о том, что в большинстве других гуманитарных наук независимые профессиональные ассоциации уже есть, историки запоздали. Почему? видимо, в нормальном состоянии они склонны разбегаться по своим дисциплинарным углам, кто чем занимается; но сейчас, столкнувшись с валом агрессивного невежества, который стал захлестывать их профессиональное поле, волей-неволей начали сплачиваться, сбиваться в кучу, думать о сопротивлении. Интересно, когда настанет очередь филологов?
Хотя на сегодня в деятельности ВИО будет преобладать санитарная функция — чистка замусоренного поля, — но многие выступавшие говорили о «позитивном» научном действии: популярно-просветительском, экспертном, отчасти и исследовательском. Это будет работой на будущее, результаты которой не сразу скажутся. Важно иметь в виду такую перспективу. Один из старших членов общества напомнил слова своего учителя, сказанные в опасном 1949 году: «Надо заниматься не только тем, что разрешает начальство, но и тем, что оно категорически запрещает, — потому что завтра это и окажется главным». Это относится не только к истории и не только к науке.
«Бегущая по волнам»
30.06.2015
Недавно перечитал, отчасти по профессиональной надобности, «Бегущую по волнам» Александра Грина и даже посмотрел обе экранизации — бутафорскую халтуру 2007 года и значительно более стильный советско-болгарский фильм Павла Любимова 1967 года, с хорошими актерами (Ролан Быков, Маргарита Терехова, Олег Жаков) и по сценарию Александра Галича, который еще и исполнял за кадром несколько песенок. Когда-то в этом фильме я впервые услышал его голос, еще совсем не зная, кто это такой.
Литературные источники гриновского письма очень отчетливы: морской приключенческий роман и символизм, Джозеф Конрад и Александр Блок. С Конрадом имелся помимо прочего биографический параллелизм: и Юзеф Коженевский, и Александр Гриневский были поляками по происхождению, но стали писателями-маринистами в других странах, на других языках (правда, для Грина русский был уже родным). А от Блока идет мистика Несбывшегося, грезы о Прекрасной Даме, смутно прозреваемой в облике реальных «незнакомок».
«Бегущая по волнам» особенно любопытна тем, как эти облики множатся, рассеивая и ослабляя любовное влечение. В романе целых три привлекательных девушки, каждая из которых могла бы стать его исключительной героиней; в неоплатоническом духе они расставлены по ступеням бытийной иерархии — идеально-призрачная Фрэзи, таинственная, но в конце концов выясняемая Биче и инженю Дэзи, которая вся здесь, налицо, тогда как две первых умножаются в искусственных образах-портретах (фотография Биче, статуя Фрэзи) и отражаются одна в другой. Самая сложная партия в этом трио — у средней девушки, Биче, которая не проста, но и не идеальна. (В обеих экранизациях именно с ее изображением справляются хуже всего, она слипается с одной или двумя другими женскими персонажами, вместе с которыми ее даже играет одна и та же актриса). У Грина она выделена простым «реалистическим» мотивом: Биче — собственница. При первом появлении она, сойдя на берег с корабля, сидит на чемоданах со своим багажом (имущество!) и деловито торгуется с гостиничными зазывалами. А потом выясняется, что у нее есть наследство — яхта, которую мошеннически отняли у ее отца и которую она пытается вернуть. Сама она переживает эту яхту мистически, надеясь воссоединиться с нею как с собственной сущностью; когда же при визите на судно выясняется, что оно успело стать ей чужим, то на этом кончается и ее таинственность, и ее завязавшийся было роман с рассказчиком (в эпилоге он бесстрастно встречает ее вновь, уже замужней дамой). Собственность и сущность несовместимы еще более, чем идеал и действительность.