Я спокойно ответил, что не ради собственного удовольствия или желания я когда-либо посещал другие помещения его дома. Вытерпев это жалкое злоупотребление власти губернатора, я покинул его дом.
Позднее я встретился с Наполеоном, состояние здоровья которого по сравнению со вчерашним днём не улучшилось. Поговорил с ним о взятии Рима французскими войсками. «После договора, который я заключил в Толентино с этим слабоумным и склонным к обману правящим двором старых женщин в Риме, — стал рассказывать Наполеон, — они попытались всеми средствами помочь австрийцам и даже поставили во главе своих войск австрийского генерала. Повсюду в Риме местную чернь побуждали, главным образом прибегая к религиозному суеверию и фанатизму, убивать французов. Генерал Дюпо, который жил в Риме как частное лицо, был убит у дверей дома моего брата Жозефа, который тогда был послом в Риме. Однако, учитывая все обстоятельства и сделав вывод о том, что разрыв с Римом неизбежно приведёт к разрыву и с Неаполем, я стал сторонником того мнения, что нам следует только скорректировать обстановку и не подвергать Рим разгрому; что мы должны прямо указать на виновников сложившейся обстановки в городе и потребовать высылки из Рима Порверы, австрийского генерала, и направления римского посла в Париж, чтобы он принёс извинения. Директория, однако, решила, что мы должны двинуть войска против папы римского, заявив, что пришло время для того, чтобы свергнуть с пьедестала этого идола. Бертье был послан с армией, чтобы революционизировать Рим и установить там республику, что и было сделано.
Вначале население Рима было преисполнено радостью при мысли о том, что восстановлена Римская республика, и благодарственный молебен был пышно отпразднован. На молебне присутствовали кардиналы, хотя акт о восстановлении республики означал упразднение светской власти папы римского. Радость римлян, однако, была недолгой, так как французские солдаты, которым дали некоторую поблажку их генералы и среди которых действовали ваши агенты и агенты Австрии, занялись грабежом и стали обворовывать Ватикан и дворцы знати, забирая картины и произведения искусства различного рода, и кончили тем, что затеяли бунт против правящих в городе глупцов, которые слишком поздно поняли свою ошибку, и их попытки положить конец вакханалии в городе закончились неудачей.
Когда венецианцы, — продолжал Наполеон, — обманутые лживыми сообщениями о разгроме армии Жубера и одураченные предательской и макиавеллиевской политикой императорского двора Вены, вооружили своих крестьян, а также словенцев, священники стали проповедовать уничтожение французов и призывать к новой Сицилийской вечерне. Все французы в Вероне были убиты и их тела были сброшены в реку Адидже. Четыреста человек, больных и раненых, лежавших в больницах, были варварски убиты. В других городах венецианской территории произошли аналогичные жестокости. Как только венецианцы узнали, что армия Жубера находится в целости и сохранности, армия Ожеро двинулась на Венецию, а австрийцы, разбитые повсюду, умоляют меня заключить мир, то ужас, охвативший их, не имел предела. Депутация Венеции ожидала меня с самыми смиренными предложениями, давая торжественное обещание согласиться со всем, что я потребую, и предлагая мне миллионы, если я удовлетворю их просьбы.