Мишель кивнула и протянула руку.
– Вы тоже простите меня. Если я и хотела когда-то вас оскорбить, то в этом не было вашей вины, только мои собственные… проблемы.
Анна кивнула и пожала протянутую руку.
– Я, наверное, должна рассказать вам об этих проблемах, – продолжила Мишель, – но начать я должна буду издалека. Прошу вас, дайте мне договорить, а затем уже решайте, насколько наши с вами обстоятельства схожи.
Анна растерянно кивнула.
– Хорошо, не в моих привычках прерывать собеседника.
– Тогда садитесь. Попросить слуг что-нибудь принести?
– Нет, благодарю. – Анна опустилась в одно из кресел, – давайте перейдём к делу.
– Что ж, – Мишель села в кресло по другую сторону стола от неё, – прежде всего, моё первое имя, имя которое мне дали при рождении, звучало несколько иначе. Родители назвали меня именем Жанетт. Жанетт Бомон.
Анна побледнела, и тут же губы её надломила улыбка.
– Не может быть. Вы подслушивали у меня под окном.
– Вы обещали, что дадите мне договорить. Так сдержите слово. А ваше недоверие… Я могу понять. Нет, я не подслушивала у вас под окном, как не делал этого и никто из людей герцога. Свои же слова я могу подтвердить.
Жанетт наклонилась, открыла один из ящиков стола и, достав оттуда шкатулку, протянула её Анне.
Анна осторожно приняла безделушку в свои руки и покрутила в пальцах.
– Открывайте, не бойтесь. Даю слово, шкатулка не причинит вам вреда. По крайней мере, телесного.
Анна отщёлкнула замок и достала сложенные вдвое листки. Перебрала их.
– Не может быть, – повторила она. Стоило ей увидеть письма, как она узнала почерк своей матери, а если бы и не узнала – её подпись стояла в самом конце последнего листка.
– Прочитайте.
– Они адресованы не мне.
– Перестаньте. Они адресованы мне, а я прошу вас прочитать.
Анна облизнула губы и, разложив страницы по порядку, стала читать, тихонько проговаривая слова одними губами.
«Моя дорогая Жанетт!
Ты никогда не увидишь меня, и я безмерно страдаю, понимая, что ты будешь расти без матери и отца. Но так было нужно, и я уверена, что это единственный способ спасти твою жизнь.
Для всех ты мертва. Но пусть твоё имя и мертво, сама ты всегда будешь жить в моём сердце. Помни об этом.
Тот, кто властвует всеми судьбами в Карионе, определил и твою судьбу. Его величество хочет, чтобы ты была убита. Не стану говорить о том, каковы его причины, но поверь, их достаточно, чтобы привести приговор в исполнение.
Однако, если чего-то и не может позволить мать даже своему королю, то только убийства ребёнка, которого она держит на руках.
Мне пришлось отдать тебя моему доброму другу с тем, чтобы он вырастил тебя, как сумеет, потому что любая жизнь лучше смерти.