Шаман занервничал. Подойдя к нам ближе, он крикнул:
– Сражайтесь! Таков завет Богов!
Этот вопль словно разбудил Воина. Прерывисто выдохнул, он направился ко мне. На его лице читалось желание завершить все как можно скорее.
В движениях Воина чувствовалась медлительность и какая-то неохота, поэтому я легко ушла от его удара, больше показного, чем реального.
И все же холодное острие стали, рассекшее воздух рядом со мной, заставило испугаться по-настоящему. В голове начался сумбур, я запаниковала и пропустила следующий удар. Боль, обжегшая левое плечо, заставила закричать.
«Я не хочу тебя убивать», – с горечью вспомнила я слова Воина.
За эту ночь я много раз прокручивала в голове сценарий нашего с ним поединка. Я думала, что готова, но ошибалась. Дар, под напором страха и растерянности, отказывался мне подчиняться. Глаза затопило слезами боли, я не могла рассмотреть ни нитей жизни, сплетающихся на груди у моего соперника, ни его самого. Боль бурлила во мне, и я никак не могла подавить ее. Инстинкт во мне кричал и требовал выйти из реки, прекратить это медленное самоубийство.
Воин наступал, но чувствовалось, что он сражается даже не вполсилы – в одну треть. Так играют в сражение с ребенком, дают ему время перевести дух и собраться с мыслями.
– Я могу убить тебя быстро, – сказал Воин, оказавшись в очередной раз рядом со мной.
«И мог бы уже давно», – вдруг со злостью подумала я.
Платье облепило ноги, и, уходя (неловко отскакивая на самом деле) от нового разящего удара, я поскользнулась на камнях и рухнула в воду.
Беспомощно распластавшись на мелководье, я сцепила зубы, чтобы не закричать – острая боль в лодыжке взорвалась фейерверком в глазах, на мгновение лишив меня зрения. Я поняла, что это конец. Воин шагнул ко мне и занес над головой шпагу.
«Влево!», – эта мысль пронеслась так стремительно, что я даже не поняла, как подчинилась ей.
Игнорируя взвыв боли в ноге и ощущая, как по рукаву платья сочится кровь из раны в плече, я каким-то невероятным усилием воли метнулась влево, просто перекатившись по камням.
Шпага пронзила пустоту. Воин замер, как будто в смятении. Снова на его лице отразилось что-то, сбивающее меня с толку.
«Подол платья! Он мешает», – подумала я. Интонация звучала так бескомпромиссно, что я, удивляясь собственной смелости, острием шпаги вспорола ткань юбки чуть выше колена и рывком порвала ее. Мои ноги получили свободу.
Я сделала это так быстро, словно кто-то вел меня, но размышлять об этом не стала. Воин уже обернулся. Наши взгляды снова встретились. Боль от ран и животный страх перед смертью куда-то отступили, теперь я снова четко видела нити жизни, яркие, трепещущие и беззащитные передо мной.